– Чем же она занималась?

– Разгадывала кроссворд на латыни, – невозмутимо ответил старший инспектор. – Одна из газет для высоколобых публикует его еженедельно рядом с парой других на английском языке. Один для взрослых, другой для детей. Наш офицер сам относит себя к числу интеллектуалов и порой разгадывает детский вариант, а потому он сразу узнал знакомую газетную полосу. Его так поразило зрелище, как она вписывает слова в клеточки, что он просто в ошеломлении прошел мимо.

– Однако на следующий день, когда она всего лишь листала книгу, офицер выполнил свой долг, – заметил Оутс, – и миссис Палиноуд прочитала полицейскому лекцию об этике и об элементарной вежливости, вручив ему самому полкроны.

– Он отрицает, что взял у нее полкроны. – Маленький рот Йео, обычно чопорно прямой, скривился в усмешке. – Однако ему хватило сообразительности выяснить ее имя и место жительства, после чего он наедине побеседовал с миссис Боннингтон. Она ему не поверила – такая уж это женщина – и с тех пор продолжает делать то же самое, когда считает, что никто в их сторону не смотрит. Интересно другое: по его словам, мисс Палиноуд нравится брать деньги. Он говорит, она с нетерпением ждет и уходит очень сердитая, если миссис Боннингтон так и не появляется. Что скажете, мистер Кэмпион? Привлекательный для вас случай?

Кэмпион распрямил спину и улыбнулся, одновременно желая и извиниться, и выразить сожаление:

– Прошу прощения, но, откровенно говоря, нет.

– Дело до крайности увлекательное, – Оутс словно не слышал отказа. – Оно обещает стать своего рода классикой в истории криминалистики. Это настолько сложные, но интересные люди! Вы же их знаете, не так ли? Я еще мальчишкой слышал о профессоре Палиноуде и его жене поэтессе. Сейчас мы говорим об их детях. Они странные и тоже очень умные, но теперь вынуждены частным образом снимать комнаты в том самом доме, который когда-то им принадлежал. Полиции всегда трудно общаться с подобными умниками, а сейчас среди них и объявился таинственный отравитель. Мне показалось, это должно привлечь ваше внимание, поскольку попадает в поле вашей профессиональной деятельности.

– Границы данного поля претерпели изменения, – словно извиняясь, пробормотал Кэмпион. – Кто же этот ваш молодой офицер?

Оутс избегал встречаться с ним взглядом.

– Во главе расследования детектив-инспектор Чарли Льюк, – пояснил он. – Младший сын старого Билла Льюка. Вы должны помнить Льюка. Он и присутствующий здесь старший инспектор были близкими приятелями еще по дивизиону «Y». И если сынок пошел в отца, не вижу причин, почему он не сможет раскрыть это дело. С нашей помощью, разумеется. – И он с надеждой посмотрел на младшего коллегу.

– Как бы то ни было, но я в любом случае посвящу вас в детали. История стоит того, чтобы ее выслушать. Кажется, в нее оказалась замешана вся улица, вот ведь какая любопытная штука получается.

– Вновь вынужден извиниться, но я, знаете ли, уже осведомлен почти обо всем. – Мужчина в тяжелых очках грустно разглядывал Оутса. – Женщина, ныне владеющая домом, где они все сейчас обитают, – бывшая актриса варьете Рене Роупер. Мы давно знакомы. Более того, однажды она очень помогла мне, когда я еще пытался крутить романы с балетными примадоннами. Рене навестила меня этим утром.

– Она попросила вас официально действовать от своего имени? – Вопрос оба полицейских задали хором, и Кэмпион рассмеялся.

– Нет, – ответил он. – Рене не вашего поля ягода. Просто она до крайности расстроена тем, что в ее респектабельном заведении произошло уже два убийства – их ведь пока только два, не больше? Рене пригласила меня бесплатно пожить у нее в пансионе и попытаться разобраться во всем. Мне пришлось справиться с сильнейшим желанием отвергнуть ее предложение, но в итоге я покорно выслушал эту ужасающую историю.

– Ну так тем более! – Глаза старшего инспектора округлились, как у циркового медведя, и он произнес: – Я совсем не религиозен, но знаете, чем мне представляется все это? Зловещим предзнаменованием с небес. Никаких совпадений не было, мистер Кэмпион, что очевидно. Видна рука судьбы.

Худощавый мужчина поднялся со своего места, глядя через залитую солнцем лужайку на согбенную фигуру на скамье и на цветы клумбы, располагавшейся чуть дальше.

– Нет, – промолвил он с прежней тоской. – Две вороны – еще не предзнаменование, инспектор. Если верить пословице, для этого требуются по меньшей мере три. Мне пора идти.

Поднявшись до вершины холма, Кэмпион замедлил шаг, остановился и развернулся, чтобы посмотреть назад. Внизу перед ним развернулась сцена, напоминавшая яркие миниатюры, словно заключенные внутри стеклянного купола. Зеленая трава, полоска тропы и похожая на куклу неопрятная фигура с грибом на голове вместо шляпки. Смутная мистерия на темной скамье.

Немного поколебавшись, он достал из кармана складную подзорную трубу. Стоило ему направить ее на женщину, как та словно рванулась к нему сквозь напоенный солнцем воздух, и он впервые сумел разглядеть ее детально. Она по-прежнему склонялась над газетой, но как будто почувствовала, что за ней наблюдают, вскинула голову и уставилась в его направлении.

Ее лицо произвело на Кэмпиона неожиданно сильное впечатление. Под неровно оторванным краем картона, отчетливо видного там, где расходилась вуаль, оно излучало живой, незаурядный ум. Смуглая кожа, правильные черты и глубоко посаженные глаза, но самое мощное воздействие на наблюдателя возымела несомненная печать интеллекта.

Он поспешно перевел оптический прибор чуть выше, устыдившись своей нескромности, и случайно стал свидетелем небольшого инцидента. Между кустами позади женщины появились парень и девушка. Они наткнулись на нее неожиданно, поскольку, как только оказались в кружке окуляра с семикратным увеличением, которым пользовался мистер Кэмпион, паренек резко замер и ухватил свою спутницу за плечо. Так же тихо, как и пришли, оба ретировались. Парень был старше, лет девятнадцати. Но уже сейчас неуклюжее строение тела обещало ему в будущем изрядные рост и вес. Растрепанные волосы оставались ничем не покрытыми, а розовощекое, заметно взволнованное лицо выглядело и некрасивым, и в чем-то привлекательным одновременно. Кэмпион отчетливо различал выражение на нем, и оно поразило его озабоченностью.

Девушка была немного младше и на первый взгляд казалась странно одетой. Волосы на фоне буйных красок цветов отливали сине-черной сердцевиной маков. Лицо не отличалось особой привлекательностью, но округлые темные глаза излучали неподдельную тревогу, и Кэмпиону, к его немалому удивлению, вновь открылся тот самый глубочайший интеллект, причем совершенно неординарного свойства.

Он не сводил с этой пары подзорной трубы, когда они укрывались среди зарослей тамариска, а затем и вовсе исчезли. Похоже, Йео напророчил ему интерес к делу Палиноудов и целенаправленное вмешательство в него.