– Они тебя сумели позднее поймать?

– Нет. Скажу больше, они меня даже не сразу хватились, чем задели мое самолюбие. Решили, что я вернулся в дом и больше никуда не выходил. А когда я исчез, передали по радио приметы беглеца и потенциального убийцы. А я позвонил Бриди, как только оказался в аэропорту Амстердама. На всякий случай, чтобы предотвратить начавшуюся на меня охоту. Утренним самолетом он прислал мне в помощь двух своих людей, которые и проделали всю тяжелую работу, беседуя со служащими, таможенниками и прочей публикой. Бриди все еще не был уверен, что собрал достаточно улик против Долли. Вот почему он устроил целое шоу в момент, когда мы вернулись с протоколом опознания. А сам тем временем, как умел, развлекал вас в своей неподражаемой манере. Мы все ожидали финального фейерверка, но я никак не предвидел трюка, проделанного Габриэллой со скрытой в трости шпагой.

Фрэнсис поежилась.

– Да, это было незабываемо, – сказала она. – Как только она сумела раскрыть тайну, все встало на свои места. Годольфин никогда не выпускал трости из рук, но пока все верили в его хромоту, это казалось естественным. Трость была при нем даже той ночью, когда он разыграл вторжение в дом грабителя.

– То есть когда приходил Лукар?

– Лукар?

– Конечно же, Лукар! Разве ты не поняла? Даже до полиции со временем дошло. Лукар наверняка позвонил Долли, пока тот находился в полицейском участке. Именно Долли оставил для него открытой дверь черного хода. Так он проник в дом. Открыл дверь стенного шкафа, поставил стул вверх ножками и приготовился ждать. Как мне представляется, ему пришло в голову, что он сможет начать теперь шантажировать Долли. Но он поднял слишком много шума, войдя в дом. Норрис услышал странные звуки и спустился вниз, столкнувшись по пути с Долли. Дворецкий все испортил, и Долли воспользовался темнотой, чтобы имитировать ограбление, опрокинув при этом гонг. Должен заметить, что обстоятельства тогда сложились для Лукара самым благоприятным образом. Или быть бы ему убитым уже той ночью.

Они дошли до конца улицы, и Дэвид взял Фрэнсис за руку.

– Где же Годольфин раздобыл такое оружие? – спросила она, все еще прокручивая в уме последние трагические моменты. – Я считала, что в наши дни ничего похожего не существует.

– Ты о шпаге в трости? Верно. Я тоже так думал. Но, как оказалось, они не вышли из моды. Сегодня вечером я задал такой же вопрос Уитерсу. Он ответил, что провел расследование и выяснил, что такое скрытое в трости лезвие можно приобрести чуть ли не в каждом лондонском магазине, торгующем зонтиками. Цена колеблется от пятидесяти шиллингов до пятидесяти фунтов, а средних размеров заведение в год продает около тридцати пяти штук подобных тросточек. Поневоле задумаешься, верно? Лично я отныне стану вести себя осторожно и вежливо, встретив человека, опирающегося на трость даже из малаккского бамбука.

Они вышли на мост и остановились около парапета. Прямо перед ними мерцал циферблат Биг-Бена, а выше по течению отражения светившихся неоном вывесок и рекламных щитов окрасили воду во все цвета радуги. Так они простояли некоторое время, а потом Дэвид повернулся и посмотрел на Фрэнсис:

– Ну и что теперь?

– А что теперь?

– Мы оба думаем об одном и том же, не правда ли, мой славный утеночек?

Не было смысла делать вид, будто она не поняла его, и Фрэнсис громко рассмеялась:

– Вероятно!

– Как ты собираешься поступить? Вложишь все свои деньги в вашу старинную фирму, чтобы потом навязать себя не слишком богатому, но и далеко не нищему художнику, с которым в апреле отплывешь в Новый Свет навстречу сиянию недавно обретенной великой любви?

Фрэнсис критически оглядела его: невыносимый человек.

– Мне кажется, ты будешь шокирован до конца дней своих, если я откажусь, – ответила она и лукаво улыбнулась.

– Однажды я наткнулся там на труп. Прямо в начале переулка, сразу за аркой, – сказал Станислав Оус, задержавшись перед витриной магазина. – Никогда не забуду этого, потому что, когда склонился над ним, он внезапно поднял руку и холодные пальцы вцепились мне в горло. К счастью, силы уже покинули его. Он умирал и отдал богу душу, пока я освобождался от его хватки. Но перепугал он меня не на шутку. Я тогда служил сержантом-детективом второго ранга.

Он отвернулся от витрины и двинулся дальше по заполненному публикой тротуару. Полы его дождевика, черного с сероватым отливом, развевались за ним подобно мантии директора школы. Полтора года в роли шефа Скотленд-Ярда внешне мало изменили его. Он оставался все тем же чуть потертым жизнью, немного понурым человеком, чья стройная в целом фигура странным образом утолщалась в районе живота, а серое остроносое лицо оставалось грустным и задумчивым в тени полей мягкой черной шляпы.

– Хотя мне всегда нравилось проходить этим путем, – продолжил Оутс. – Здесь располагалась самая важная точка моей зоны ответственности.

– Не сомневаюсь, что она все еще усеяна для вас специфически ароматными лепестками воспоминаний, – дружелюбно заметил его спутник. – Чей был труп? Какого-нибудь лавочника?

– Нет. Одного не слишком умного бедолаги, пытавшего залатать крышу. Свалился с карниза и сломал позвоночник. Это было так давно, что я почти забыл тот случай. Однако какой прекрасный сегодня денек выдался, верно, Кэмпион? Наслаждаетесь погодой?

Шедший рядом мужчина не смог ему ответить, потому что в него с нежданной мощью пушечного снаряда врезался прохожий, чье чрезмерное внимание привлек шеф полиции.

Многие вышедшие за покупками люди совершенно не замечала знаменитого сыщика, но для определенного рода меньшинства его появление становилось сигналом о появлении в реке крупной рыбы, от которой малькам следовало держаться подальше.