К своему удивлению, Иисус обнаружил, что сидит на полу, и с некоторыми усилиями поднялся на ноги, чтобы налить вина. Сладкая каверза сделала его неустойчивым и неожиданно вдохновила. Его великие выводы противоречили опыту зрячих людей, но, поскольку Иуда был слеп, он в меньшей степени будет склонен находить их негодными и смехотворными, а то и спокойно примет, пусть даже в сыром виде. Ко всему прочему Иисус чувствовал, что если он не поделится с кем-нибудь своими знаниями, то просто сойдет с ума. Передав слепцу шестую чашу марсалы и отринув свое обычное требование, что без математики здесь не обойтись, Иисус рассказал Иуде о великом выводе, проистекающем из его открытия об искривленной траектории света. Во всем мире Иуда был первым и последним человеком, кому он это рассказал. Даже я, его собственная дочь, не знаю ни слова из этого вывода. Наша единственная надежда, что Креспен де Фюри найдет путь к Истине.

Евдоксия уплыла было в туманные дали сознания, но внезапно опять сосредоточилась.

Так или иначе, когда отец изложил Иуде все свои выводы, он с большой надеждой предвкушал его ответ, однако слепец едва подавил зевок.

— Звучит вполне правдоподобно, — сказал Иуда и в очередной раз протянул свою опустевшую чашу.

Дневная жара, теплое вино, эмоциональное напряжение от пересказа Иуде своих драгоценных заключений и, хуже всего, отсутствие интереса, с которым они были восприняты, — все это сказалось на молодом Христе, и досада переросла во внезапную меланхолию, бросившую его на сплетенный из тростника пол, где он безутешно заплакал. Никакого утешения не последовало.

— Совсем плох! — захохотал Иуда и опрокинул в глотку остатки из кувшина. — Не бери в голову. Я как раз тот, кто тебе нужен, чтобы взбодриться. Вечером меня пригласили на свадебный пир, пойдем со мной. Тебе нужно немного развлечься. У тебя родители есть? Мать?

Иисус кивнул сквозь слезы:

— Есть мать. Мария.

— Э-хей! Мать Мария! — позвал Иуда, и Мария вскоре появилась. Увидев сына на полу в слезах, она испуганно повернулась к Иуде.

— Что с ним случилось? Почему он в таком виде?

— Не могу сказать. Я слепой.

Мария повернулась к сыну:

— Иисусе! — Она замерла во внезапном предчувствии, что имя ее сына может стать отличным восклицанием. — Смотри, что ты наделал, — ослепил молодого человека! А еще мастер линзы!

Иуда заверил Марию, что ничего подобного не случилось, и пригласил ее уговорить жалобно всхлипывающего Иисуса отправиться вечером на свадебный пир.

Мария охотно его поддержала.

— Что угодно, только бы отвлечь его от всего этого, — она обвела рукой свод. — Это ненормально. Надеюсь, там будут молоденькие девушки?

Иуда ответил, что будут.

— В таком случае, ради всего святого, возьми его с собой, — Марию давно уже беспокоило безразличие ее сына к женитьбе, и она чувствовала, что праздничная атмосфера свадьбы и присутствие молоденьких девушек ничего плохого ему не сделают. — Я достану ту симпатичную голубую накидку с коротким рукавом, которую отец привез из Акры.[72]

Иисус, вытирая слезы, изобразил, что ему противно.

— Какая гадость, мама! Терпеть не могу голубой. Да еще эти розовые полоски.

— Голубой и розовый звучат восхитительно, — сказал Иуда.

— Ну, конечно. Надо ее погладить. А тебе как следует вымыться, отец тебя подстрижет. — И она поспешила заняться приготовлениями.

Иисус уставился на Иуду:

— Значит, голубой и розовый звучат восхитительно? Пожизненная слепота не притупила твое чувство цвета.

— Я сказал: звучат. Но выглядеть могут, конечно, и отвратительно. Иди мойся, а я пока отосплюсь для трезвости, и мы отправимся на свадебный пир.

— Свадебный пир в Кане? — На этот раз Евдоксия не возражала против восклицания, и потому Дэниел добавил: — Там где вода превратилась в вино?

— Да. Свадебный пир в Кане. Но, должна лишить тебя иллюзий, вовсе не триумфальный и не чудесный, как об этом повествует Писание. Справедливости ради скажу, что действительно произошло троекратное увеличение количества вина, но это случилось после того, как туда прибыли Иуда и Иисус с собственными кувшинами. Единственным чудом, пожалуй, было то, что они вообще умудрились туда прийти, ибо Иуда делал крюки то в одну таверну, то в другую, где они и купили кувшины с вином и где их принимали так радушно, что они с большим трудом добрались до дома в Кане.

Это была большая свадьба: сын богатого торговца оливковым маслом брал себе в жены девушку, чьи родственники владели половиной рощ между Иерихоном и Иерусалимом. В довершение, к восторгу семей, молодой человек и девушка, похоже, нравились друг другу.

Торжественные речи и изящные тосты только начались, когда ввалились два изрядно окосевших назаретянина. Некоторое время их состояние оставалось среди гостей без комментариев, но вскоре, когда все занялись едой и питьем, беседа за их столом перекинулась на подлинность священных текстов. Толстый галилеянин настаивал на том, что райский сад, два его первых обитателя и змей действительно существовали. С бочкообразным знатоком Книги Бытия была не согласна женщина из Беер-Шевы, излагавшая свое мнение таким скрипучим голосом, что Искариот с его чувствительным слухом счел необходимым встать на сторону галилеянина. Иисус икал, в перерывах между икотой засыпал и в беседе участия не принимал.

Спор накалялся и вскоре привлек внимание всех присутствующих. Тогда Иуда, будучи уже далеко не трезвым, поднялся и высказал свое мнение.

— Я поддерживаю своего галилейского друга. Вмешательство змея в дела наших пращуров ничуть не противоречит здравому смыслу. Змею пришлось соблазнить Еву, ибо он горел отчаянным желанием найти Адаму партнера.

— Но почему, хотелось бы знать, змей так жаждал свести Адама с женщиной? Только не надо эту бессмыслицу с яблоками, — глумливо заметила спорщица с лицом гончей и, торжествуя, огляделась.

Иуда, чьи неумеренные возлияния склоняли его к грубости, ответил, слегка покачиваясь:

— Змеиное беспокойство основывалось на неоднократных попытках Адама его трахнуть, — и, блаженно сияя, грохнулся на скамейку.

Дать бы время, и тишина возымела бы успокоительный эффект, и безобразие медленно вытекло бы из комнаты. Однако судьба и чечевичное блюдо сговорились в этот момент разбить тишину гулким прорывом одного из гостей. Но и тогда не все еще было потеряно, как вдруг какая-то симпатичная девица за столом рухнула в приступе смеха, и гости разразились вслед за ней беспомощными спазмами хохота. Отец девицы, маслобой, возмущенно вскочил на ноги, рявкнул что-то о вечном отлучении от этого дома и велел, чтобы Иуду и Иисуса вышвырнули на улицу. Что и было сделано.

Девица оказалась Марией Магдалиной, и когда Иисус поднялся из пыли на задворках дома и увидел, как она прекрасна, он безнадежно в нее влюбился. Иуда сообщил об этих чувствах девице, они были возвращены самым нежным образом, и двумя днями позже пара тайно вступила в брак. На следующий год у них родился ребенок.