– Принято, – проговорил капитан. – И через границу ему проще везти живую девушку, а не труп… Ладненько. С Италией, особенно с пограничными районами, у нас кооперация постоянная, механизмы наработанные, отлаженные, и работа уже пошла, закрутилась. Сбоев не будет, обещаю. Давайте двинем в Италию, я с вами прокачусь! По коням, парни!

Реми с доктором вернулись в машину, где их заждалась Ксюша. Гзавье выехал вперед, мигнув им фарами, и они рванули ему вслед.

Капитан включил мигалку, и ехать за ним было сплошным удовольствием.

* * *

Лысого звали Гришей. Он бы оскорбился до глубины души, узнав, что кто-то прозвал его «лысым». У него все-таки было немало волос вокруг тонзуры, и ему казалось, что лысина вовсе незаметна и что посторонние должны его характеризовать как шатена.

Посторонние, если бы и приняли в расчет эту жалкую оборочку волос, то назвали бы их наверняка пегими. Взгляд Лысого на себя фатально расходился со взглядом других людей на него, но сие противоречие ему было неведомо. Как всем ограниченным людям, ему не дано было постичь точку зрения другого – на себя ли самого, на другие ли вещи, сложные или простые, философские или житейские.

В силу чего он не мог постичь и сложную парадигму «хорошо – плохо», поскольку она тоже требовала восприятия другого. Совесть, нравственность – это понятия, которые определяют поведение одного человека по отношению к не-себе, к другому человеку. По отношению же к себе, любимому, оценки «хорошо – плохо» определяются простым шкурным интересом.

В тесном мире Гриши, мире собственных импульсов и желаний, подобных понятий не существовало. В нем все было хорошо, что хорошо ему. Он делал работу и получал за нее деньги. Другой работы, кроме как украсть, пытать, убить, он не знал. И не подозревал, что она чем-то хуже любой другой. Раз деньги платят – значит, хорошо!

Но на этот раз его вдруг что-то непонятное разобрало. Девчонку велели украсть, а ближе к ночи – прикончить. Вроде нормально. Не впервой. И что его такое разобрало, блин?

Она лежала в багажнике его машины, он ее не видел с тех пор, как приехал на место, в небольшую рыбацкую деревушку в Италии. Когда проезжал границу, то посадил ее рядом с собой: хоть нынче между странами нет постов, он знал, что машина полиции или таможни способна вынырнуть буквально ниоткуда. А там и багажник могут попросить открыть…

Поэтому он девчонке впихнул пару «колес», усадил на пассажирское сиденье. Если что, если вдруг контроль, – так ничего особенного, спит девушка. А чего же ей не спать, ранним утром-то? Нормально.

Приехав «на место», он поставил свой «Вольво» в укромное местечко, перетащил девчонку в багажник, а сам отправился погулять. За тачку свою он не беспокоился: кому такая развалина нужна? К тому же в деревушке его знали: он, хоть и нечасто, наведывался сюда, чтобы взять напрокат катер и порыбачить.

На катере том он много делишек проворачивал. И людей перевозил, живых и мертвых, и товары разные… Хотя случалось ему и впрямь порыбачить, когда работы не было.

В деревушке, разумеется, никто о природе его дел не догадывался, и ее благожелательные обитатели относились к «русскому» с симпатией.

Гриша погулял, потом поспал в машине; затем отправился в маленький местный бар, заказал пиво… И все никак не мог отделаться от взгляда девчонки. Того, который она бросила на него, когда он ее с виллы тащил.

Она спала, когда он, слабо засветив фонарик, заклеил ей рот и взял ее на руки. Но почти сразу открыла глаза и посмотрела на него с такой любовью!

Гришу до сих пор продирал этот взгляд, и он даже начал подумывать, как бы так сделать, чтобы оставить девчонку при себе, а Катьке Свиридовой наплести, что утопил ее… Получить от нее вторую часть гонорара и смотаться от всех подальше с Лизой…

Которая посмотрела на него с такой любовью! На Гришу никто так до сих пор не смотрел!

…Ему было невдомек, что Лиза бросила взгляд не на него – на другого! На того, кто ей снился перед жестоким пробуждением…

Нет, не коснулась Гришиного мозга подобная мысль.

Он уже третий час пил пиво в местном баре… И страдал. Очень уж ему хотелось заполучить девушку в собственное пользование. Ему даже стал грезиться маленький домик в Итальянских Альпах, где он поселится с девчонкой, и она будет смотреть на него с такой любовью…

Денег на домик ему бы хватило. Но если он оставит работу, то их больше не будет. А девчонка начнет денег требовать – бабы, они все такие! И если он денег не будет ей приносить, то она перестанет смотреть на него с такой любовью!

Не складывалась мечта в его хмелеющем мозгу, никак не складывалась.

Не зная, как ответить на столь сложные вопросы, Гриша продолжал напиваться в местном баре. Время до ночи у него еще было – успеет протрезветь, пиво не водка. Зато пиво снимает стресс и расслабляет мозг, считал он. И тогда правильные решения приходят сами, – был убежден Гриша.

Мысль о том, что полиция могла взять его след, Гришу даже не посещала: сам он все провернул грамотно, а Катька Свиридова (назвал он заказчицу «Катькой» исключительно про себя, вслух бы никогда не осмелился; зато про себя так называть ее было приятнее: это низводило холеную богатую дамочку до уровня бабы)… Катька его выдать не могла. Это ж ей прямой тюрьмой грозило!

Так что Гриша спокойно наливался пивом и мечтал.

Когда в бар вошли две симпатичные девушки, он посмотрел на них замутненными глазами. «А моя девчонка красивее», – подумал он.

И снова воображение понесло его к маленькому белому домику в Альпах, и девчонка в фартуке (ну, она же готовит для него еду, понятно) смотрит на него любящим взглядом, когда он приходит с работы…

С какой работы – этим вопросом Гриша уже не задавался. Мечта была столь сладостной, что не хотелось ее портить лишними деталями…

…К этим двум милашкам присоединились два парня. Они все выглядели такими счастливыми… Грише тоже хотелось быть счастливым! Он имеет право!

Компания отоварилась кружками пива и принялась шумно устраиваться за столиком позади Гриши. Он на них обернулся. Милашки ему улыбнулись. Одна что-то сказала ему по-итальянски, но он ни черта не понял. Он хотел было им сказать, что он русский, как вдруг спохватился: что-то он расслабился! Ему особо светиться тут ни к чему. Конечно, он тут не впервые, в баре его знают – симпатичный такой русский, страстный рыболов, – так что ничего особенного… Но все же надо быть осторожнее.

Он посмотрел на часы. До ночи еще есть время, но из бара пора сматываться, хватит. Погуляет где-нибудь, голову проветрит.

Однако настырные милашки подошли к нему, что-то лопоча по-итальянски. Жестами показывали, что за свой столик приглашают…

Неожиданно в захмелевшем мозгу Гриши завыла сирена опасности. Он с улыбкой покивал девушкам, бросил несколько евро на стол, поднялся, словно отвечая на их приглашение и направляясь к их столу…