Он мог бы войти в состояние, когда пропадают все мысли, когда ничего не ждешь и не хочешь, когда ты просто есть и есть мир, и нет никаких преград между тобой и миром, когда ты и мир – одно. Это было хорошее, очень ценное – с точки зрения Эдрика – состояние: ведь, если бы он не знал его, то, наверное, сошел бы с ума от скуки за те годы, что провел у Фремберга в плену. Но это состояние, признаться, за последние годы ему немножко надоело. Теперь ему все чаще хотелось думать, беспокоиться, суетиться – иными словами, жить. Поэтому он отпустил свои мысли, позволил им бессвязно скользить по поверхности разума, наслаждаясь самим процессом скольжения и не придавая ему решительно никакого значения…

Ему, получившему весьма специфическое воспитание в Школе Железного Листа, предаться подобным мысленным блужданиям было в чем-то даже сложнее, чем обычному человеку – совершенно изгнать из разума всякие мысли. Но он справился с этой задачей, восприняв ее как нечто среднее между полезным упражнением и увлекательной игрой. Ему вспомнилась Вельнис. Они так и не стали любовниками. Даже не попрощались. Жаль. За день до того, как он воспользовался книгой и чуть не погиб, Вельнис обещала познакомить его с юной княжной, которой она служила. Кажется, девочка посматривала на него, как на своего потенциального жениха… Эдрик усмехнулся. А это могло бы стать забавным. Но не станет. Ничего, еще найдет себе мужа… Как только пришла эта мысль, следом за ней явилась и другая: Эдрик вдруг понял, что не может представить себе Вельнис замужем за другим человеком. Что-то не сходилось. Она как будто была специально… предназначена для него. Подходила так, как подходит телу одежда, сшитая на заказ. Как ключ – к замку. Странно, что он не замечал этого раньше. Эдрик ощутил беспокойство. Он не ревновал Вельнис, не переживал из-за того, что она, выйдя замуж за другого, будет несчастлива – дело было совсем в другом… Она была загадкой. В городе он лишь слегка выделял ее от других людей, почти не обращал на нее внимания, его любопытство оставалось поверхностным. Сейчас, на расстоянии, он увидел вдруг, насколько они друг другу подходили. Сделанное открытие привело Эдрика в легкую растерянность. Это нельзя назвать любовью или судьбой… но что это? И почему так? Как будто бы он нашел половинку себя. Но разве это не иллюзия, не самообман?.. Он не знал. Если и иллюзия, то настолько искусная, что он не мог увидеть ее природу. А если это не ложь – что тогда? Тогда иллюзия – его нынешнее восприятие мира; иллюзорна вся философия Школы, от начала и до конца. Он вдруг понял: это вызов, настоящий вызов! В груди поднялась волна радости: он чувствовал себя так, как если бы ему предложил вступить в поединок равный ему мастер меча. С тех пор, как он постиг Душу Меча, все его бои с другими людьми стали так смертельно скучны и бесцельны… Вельнис не могла сравниться с ним во владении оружием, но на каком-то глубинном уровне бытия она сумела зацепить его – и он, совершенный, неуязвимый воитель, радовался этому, как ребенок. Ах, если бы только хоть кто-нибудь из солдат Хаздора сумел бы сегодня днем задеть его своим оружием, хотя бы сумел отбить один-единственный удар! Тогда Эдрик был бы счастлив совершенно…

Он вернется в Рендекс, решено. Девочка слишком заинтересовала его, чтобы он мог так просто все бросить. На карту поставлены все вошедшие в его плоть и кровь истины Школы, вся его жизнь – тем лучше! Он или разгадает Вельнис, или изменится сам. Страха потерять себя в нем не было. Только восторг перед предстоящей битвой. Что с того, если они станут сражаться не клинками, а чувствами?..

Он вернется – но не прямо сейчас, конечно. Сначала нужно разобраться со всей этой ерундой – с Фрембергом, с книгой, с полусумасшедшим колдуном, который стал его спутником… В любом случае к летнему солнцестоянию все должно решиться. Он посмотрит, действительно ли меняется природа бегущего по Мосту, изучит Слепую Гору (в первый раз такой возможности у него было), а потом…

Что-то отвлекло Эдрика от размышлений. Разум снова стал пуст. Восторженные благоглупости, только что переполнявшие сознание, пропали, сменившись холодным, бесстрастным вниманием. Он не шевелился и не дышал, вслушиваясь в окружающий его ночной лес.

Когда он понял причину беспокойства, ощущение пружины, взведенной где-то внутри, пропало. Эдрик сказал:

– Выходи. Я знаю, что ты здесь.

Несколько секунд ничего не происходило. Затем из темноты выплыла сутулая фигура. Как и во время их первой встречи – лицо скрыто капюшоном.

Эдрик скептически разглядывал демона.

– И давно ты за мной следишь? – поинтересовался он.

– Два дня, – сообщил тайвэ.

– Что не показывался?

– Ты был не один.

После короткой паузы Эдрик спросил:

– Ты его видел?

– Кого?

– Моего спутника.

– Конечно.

– И что ты о нем скажешь?

Аайглато задумался.

– Он почти мертв, – наконец изрек демон. – Кое-как поддерживает себя заклинаниями.

– Он человек?

– Насколько я могу судить – да.

– Хм… у тебя на этот счет есть какие-то сомнения? – заинтересовался Эдрик.

– Нет, – капюшон качнулся. – Я просто хотел напомнить, что не обладаю абсолютным знанием. Твои же вопросы предполагают однозначные ответы. Если я буду давать их, у тебя может появиться иллюзия, что я знаю все.

Эдрик рассмеялся.

– Не беспокойся за меня. Я помню о том, что ты можешь ошибаться. И, тем не менее, я хотел бы услышать твою оценку.

– Я ее уже сообщил.

– А почему? Почему ты так думаешь?

– Твой спутник выглядит, как человек, и пахнет, как человек.

– И в нем нет ничего, что отличало бы его от остальных людей? – продолжал допытываться Эдрик.

– Все вы чем-то отличаетесь. Но он вполне укладывается в поток человеческой расы.

– Какой еще поток?

– Так мы разделяем группы запахов.

Эдрик вздохнул. Помолчал.

– А одержимым он не может быть?

– Я этого не заметил.

– А энергетические тела одержимых вообще имеют какие-нибудь особые «запахи»?

– Как правило, да.

– «Как правило»?.. Значит…

– Я вообще очень мало что знаю о запахах одержимых, – известил Эдрика тайвэ. И спросил в свою очередь:

– А почему ты подозреваешь его в одержимости?

– Есть причины. Тебе их знать не обязательно. А вот скажи-ка… его запах не похож на запах Ёнко Нарвериша? Ну, в то последнее утро, когда он вернулся от Маскриба и послал тебя к Фрембрегу с пустым письмом?..

– Нет.

– Или потом, по пути, когда Ёнко уже начал меняться…

– Нет.

– Ну что ж… хорошо… – Эдрик задумался. Он был почти уверен, что нюхач-тайвэ даст другие ответы. Льюис, с его странными способностями, с расшатанным разумом, с сумасшедшей историей, включавшей в себя духовный интим с древними порождениями тьмы, обитающими под холмами в демонических городах, – почти идеально соответствовал образу одержимого. Но тайвэ был уверен, что это не так. С другой стороны, нюхач мог и ошибаться…