точно боялся оставить ее одну даже на миг. И как ни странно, ей становилось легче от понимания, что она не одна.

Взлет.

И гудение моторов. Запах горючего и еще железа, и легкое покачивание корпуса. Дремота. Чужой пиджак на плечах. Лука сидит, с трудом втиснувшись в кресло, вытянув ноги, хмурый, расстроенный.

Тоже думает о жертве? Кто она? Кем была?

Как оказалась на пути Чучельника? Чем привлекла его внимание? И как вышло, что из всех женщин – а их немало в любом, даже крошечном городке – он выбрал именно ее? Как он вообще выбирал?

Где встретил Элли?

Мысли в полудреме текли свободно, и Милдред раз за разом повторяла вопросы, которые задавала себе не один раз. Но ответов вновь не находила. Она как-то вдруг соскользнула то ли в сон, то ли в прошлое.

Автобус.

Горячая пустыня. И горячий металл. Элли фыркает и допивает воду, чтобы потрясти пустой бутылкой перед носом Милдред. Но у нее своя бутылка есть. Глупо отправляться в путешествие через пустыню, не захватив с собой воды.

– Смотри… – Элли отвлекается на что-то… кого-то…

Светловолосый парень машет ей рукой, и Элли поспешно отворачивается, играя в недоступную девушку. Впрочем, игра длится недолго.

В том автобусе не так много людей.

Дэйви со своей командой, которая с пониманием отошла, предоставив капитану право заняться личной своей жизнью. И скоро Элли встает, уступая место конопатому парню. От того разит потом и перегаром, и Милдред морщится.

Ей тяжело ехать. Ее укачивает.

А до конечной станции еще два часа. Два часа в железной банке, которая раскалилась докрасна. И Милдред не выдержит. Открытые окна не спасают, воздух, проникающий внутрь автобуса, тоже горячий. А еще он приносит песок. И Милдред чувствует, как этот песок прилипает к ее потной коже.

– Будешь? – парень пихает ее в бок и пытается сунуть фляжку. – Выпей, красотка, легче станет…

Не станет.

Милдред плохо переносит алкоголь. Она пробовала. В старших классах все пробуют, будь то хорошее вино, прибранное из родительского бара, или купленный по знакомству виски, который и виски-то назвать нельзя.

Ей хватает малости, чтобы накатила тошнота. А следом и слабость.

В тот, самый первый, раз Милдред вообще отключилась, к ужасу подружек… да, неудобно вышло. И она качает головой. Кажется, парень обижается. И свисает с кресла, смотрит куда-то в конец автобуса, где удобно устроилась Элли с новым своим приятелем. Убедившись, что делать там нечего, он возвращается к Милдред. И что-то говорит…

…Столько лет, а она помнит все, каждую деталь. И вот веснушки, особенно на лбу их много, они сливаются одним рыже-бурым пятном, которое парня совсем не портит. В другой раз Милдред, может, и познакомилась бы. И поболтала.

Но ей плохо.

Из автобуса она почти вываливается, хватает воздух ртом. Она чувствует себя беспомощной и жалкой. Колени дрожат. Спина ноет. А по телу течет пот, смешанный с песком.

– Ты как? – Элли выпархивает в объятия Дэйви, который, подхватив подружку, кружит ее.

Тогда ли их увидели?

Ее, такую светлую и ясную, хохочущую… счастливую.

Или позже, на площади? В этом городке имелась площадь с фонтаном и драконом. Из драконьей пасти текла вода, набираясь в чашу, куда туристы кидали монеты. Элли купила мороженое. И ела его, поглядывая на Дэйви… со значением.

Она сама себе казалась искусительницей.

Милдред от мороженого отказалась. После гостиницы и душа она чувствовала себя почти нормально, но еще не настолько нормально, чтобы есть. В животе урчало. Голова побаливала.

А Элли своим смехом раздражала. За Милдред плелся тот самый конопатый парень. Потом ему надоест ходить следом и он исчезнет.

– Если бы ты не была такой букой, – Элли крутилась перед зеркалом. Она нацепила красную комбинацию, которую купила тайком от тетушки, потому как приличные девочки не носят столь развратного белья. – Ты бы тоже кого-нибудь себе нашла…

Милдред не собиралась никого искать. Ей было, наконец, хорошо. Жара схлынула.

– Мне идет? – Элли приподняла волосы и повернулась боком, втянула живот, оттопырила попу. – Скажи, что я сексуальна.

– Скажу, что ты глупость собираешься сделать.

– Да ладно, это просто приключение.

– Как бы оно боком не вылезло.

Элли скорчила рожицу:

– Нельзя же быть такой правильной, Милли. Порой ты как моя мама. То нельзя, это нельзя… и вообще целоваться надо только после свадьбы.

Она плюхнулась на кровать и вытянула ногу, пошевелила пальцами, задумалась, прикидывая, стоит ли обновить педикюр или все же так сойдет? Лак был почти свежим, разве что на мизинце слегка облез, но совсем незаметно.

– Не после свадьбы. Но хотя бы познакомиться поближе. Не вот так же?

– А как? Сама подумай. Мы здесь всего на неделю. Потом он уедет домой. И я уеду. И все. Чего зря время терять?

Тогда Милдред не нашлась с ответом.

Она не была правильной. Она… наверное, просто плохо перенесла дорогу. И жару тоже никогда не любила. И поэтому промолчала, даже радуясь тому, что останется, наконец, одна. Элли уже большая.

И был у нее роман.

Тетя не знает. Но тетя о многом не знает, ни к чему ее волновать.

– Ты хотя бы предохраняйся, – проворчала Милдред, падая на кровать.

Может, Элли заметили тем вечером? Когда она пошла гулять со своим новым парнем? По вечерам город расцветал огнями. И Дэйви подарил ей розу.

На площади играла музыка.

И все танцевали. Элли тоже танцевала. А Милдред не могла. От музыки и шума вновь разболелась голова, и она подло пряталась в тени. Мог ли Чучельник заметить ее там? Выбрать. И… что дальше?

…Утро.

Милдред проснулась на рассвете и выползла из номера. Она вышла в город, который по раннему времени был пуст и несколько неряшлив. Милдред смотрела на него, поражаясь тому, почему не видела, насколько он фальшив.

Вывески. Драконьи зубы из дерева.

Драконья голова на крыше какого-то дома. И каменные драконы же у длинного строения – то ли мэрии, то ли школы. Драконы были везде, но все до одного ненастоящие.

А вернувшись, Милдред увидела Элли, которая суетливо собирала вещи.

– Мы уезжаем, – сказала она, пытаясь запихнуть в чемодан штаны. – Мы… должны уехать.

– Зачем?

– Потому что здесь ничего нет. А мы должны посмотреть на драконов. На настоящих драконов, понимаешь?

Стоило обратить внимание на лихорадочный блеск ее глаз. На несвойственную прежде суетливость. На этот громкий голос, в котором проскальзывали визгливые нотки.

Стоило бы.

Но Милдред кивнула. Городок не произвел на нее впечатления, да и идея показалась вполне себе неплохой.

Правда, Милдред не думала, что это будет