– Туда, где ваша кровожадная американская душа будет чувствовать себя как дома, – ответила она грубым мужским голосом. – В парижский морг.

Пока Ирен помогала мне забраться в кэб, сердце у меня колотилось, как у дебютантки перед выходом на сцену. Парижский морг! Разве есть более захватывающая достопримечательность для посещения!

Годы борьбы за выживание в Америке научили меня тому, что вкалывать день-деньской, пытаясь заработать несколько долларов, бессмысленно. Я привыкла называть себя «маленькой сиротой», хотя моя бедная овдовевшая мать была еще жива. На деле же с самого раннего возраста мне приходилось обеспечивать и себя, и ее. Когда я работала на фабрике, единственным просветом в веренице дней, наполненных каторжным трудом, для моих товарок служила сомнительная радость «подцепить кавалера». Многие из фабричных девушек знакомились на улице с каким-нибудь мужчиной, шли с ним в бар, напивались допьяна и «теряли честь» – только для того, чтобы в следующие выходные повторить все сначала. Когда сидишь без денег, приходится полагаться на милость других людей. Мне и самой чуть не выдрали гланды в больнице сиротского приюта ни за что ни про что. Когда я жила в приюте Магдалены для обездоленных – сиречь падших – женщин, условия были вполне сносными, но никакой свободы. А вот во французском заведении – хотя многие, включая мисс Нелл, и посчитали бы мою жизнь там отвратительной, – я наслаждалась не только комфортом, но и красивой одеждой и в придачу отличной кормежкой. Теперь же, когда Ирен «спасла» меня, я ночевала в первоклассном отеле и имела возможность познакомиться с известными людьми. А кроме того, мне посчастливилось присоединиться к охоте на зверя, который не просто попирал добродетель женщин, но уродовал их тела, наказывая бедняжек за то, что они использовали свой пол для выживания в жестоком обществе. Поэтому – да, я принимала зверства Джека-потрошителя очень близко к сердцу.

Силуэт собора Парижской Богоматери горой возвышался на фоне поднимавшегося от Сены тумана, в котором тонул свет уличных фонарей. Теперь, когда электричество постепенно вытесняло газовое освещение, в Париже встречались фонари и одного, и другого видов. Ирен приказала высадить нас у собора, откуда мы дошли до парижского морга и приблизились к заднему, служебному входу.

Моя сопровождающая умела командовать не хуже любого мужчины. Упоминание имени инспектора ле Виллара заставило скучающего, но при этом высокомерного увальня-дежурного ринуться на поиски своего еще более высокомерного начальника.

Наконец один из вышестоящих чинов в поношенном черном костюме и монокле подошел к нам:

– Мадам Нортон. Меня предупредили, что ваш визит будет не совсем обычным.

Когда Ирен кивнула, служащий перевел взгляд на меня.

– Моя помощница, мисс Хаксли, – сказала моя спутница.

При этих словах я полезла в карман юбки и извлекла оттуда записную книжку и карандаш, которые всегда носила с собой. Я была очень довольна, что предусмотрительность позволила мне стать великолепной заместительницей Нелл. Мысль об этой напыщенной, хоть и невинной дамочке чуть не вызвала у меня смешок, совершенно неуместный в морге. Истерический смех – еще туда-сюда, но не хихиканье.

Чиновник поднял бровь – ту, что не удерживала над его глазом монокль.

– К сожалению, я не смогу показать вам тела двух files de joie[72].

Files de joie. Девушки для удовольствия. Только чьего удовольствия? Уж точно не их собственного.

На лице Ирен появилось выражение протеста, а человек тем временем продолжал говорить:

– Жандармы и хирурги уже осмотрели их и были обязаны вернуть останки семьям для достойных похорон. Тем не менее женщина, убитая возле Эйфелевой башни, еще никем не востребована, так что вы можете взглянуть на нее. Должен предупредить: зрелище ужасное, – добавил он с садистской ухмылкой.

Ирен только кивнула в ответ.

Чиновник повел нас вперед по промозглым коридорам.

– Электрическое охлаждение, – прошептала мне на ухо примадонна, и в ее тоне, казалось, тоже был лед. Несмотря на искусственно созданный холод, в воздухе чувствовался запах разложения.

Наконец мы остановились у раскрытой настежь двери, которая вела в небольшую пустую покойницкую, где на каменной плите лежала обнаженная женщина.

Я была готова увидеть смерть во всей ее наготе.

Но я оказалась не готова к тому, как скажется такое зрелище на моих чувствах.

Из глаз у меня хлынули слезы. Пол тяжело закачался под ногами. Ирен вцепилась мне в предплечье – то ли желая поддержать меня, то ли чтобы не упасть самой.

Месье чиновник, уже удаляющийся, чтобы оставить нас в одиночестве в этом жутком месте, казался мне размытым, словно капелька дождя на стекле.

– У вас, видимо, есть влиятельные знакомые в префектуре? – Я попыталась сконцентрироваться на мелочах, чтобы представшая перед нами картина не подавила меня окончательно.

– Не слишком много, – через силу ответила Ирен. Ее глаза встретились с моими. – А вы, очевидно, достаточно искушены в мирских делах.

– Скорее, ваша мисс Хаксли, Нелл, не от мира сего.

– Вы правы. Я не могу подвергнуть ее испытанию подобным зрелищем. Она намного сильнее, чем кажется, но мне не хотелось бы лишать ее последних иллюзий.

– У нее есть некоторая склонность к готике и страшным историям, если вы не заметили.

– Заметила. – Ирен убрала от лица шарф и улыбнулась. – Но то, что мы видим здесь, намного серьезнее обычных страшных историй. Понять это сможет только по-настоящему искушенная в жизни женщина вроде вас, не так ли?

– Именно так, – ответила я. И не солгала. В этой жизни я видела намного больше, чем многие дамочки смогут себе вообразить. Но при этом потеряла куда меньше, чем кому-либо покажется.

Удивительные золотисто-карие глаза Ирен Адлер Нортон, казалось, горели ярче электрических ламп, освещавших коридор, пока она пристально изучала мое лицо, взвешивая правду и ложь, которые всегда являлись неизменными спутниками моей души.

– Как вам ни обидно, Пинк, но я отвечаю за вас, и мне необходимо знать, что у вас хватит сил выдержать осмотр тела. Так как – хватит?

– Не знаю. Могу попытаться.

– Честный ответ. – Примадонна глубоко вздохнула. – Искусственное охлаждение частично убирает неприятные запахи, так что нюхательная соль Нелл нам не понадобится. Но неплохо бы иметь средство, которое защитит наше восприятие от увиденного, подобно тому как нюхательная соль защищает нос от зловония. – Она осторожно взяла меня за запястье. – Вы многое знаете о Джеке-потрошителе. Но я знаю больше. Я изучила целое сочинение о подобных типах и знаю, что самого смелого воображения недостаточно, чтобы понять его омерзительные цели и разгадать смысл зверских убийств. Я уверена, что раны жертв олицетворяют собой еще большее зло, чем то, что приписывается преступлениям в Уайтчепеле. У нас есть возможность увидеть правду лицом к лицу и остановить зверя, убивающего с такой жестокостью. Я надеюсь, что вы сможете выдержать то, что способно свести с ума многих мужчин и женщин. Сможете?