этот зал увидели его коллеги из управления полиции Копенгагена, они со стульев попадали бы от зависти. О такой эффективности им оставалось только мечтать.

Одна бригада монтировала карту окрестностей Франкфурта с указанием контрольных пунктов, которые полиция организовала на выездах из города, и минимум двадцать мест по всему городу были обозначены тушью.

Другая группа сидела у целого ряда мониторов, присоединенных к камерам видеонаблюдения в городе и на вертолетах, круживших над пригородами. Все время в зале кто-то перемещался, мужчины и женщины – все старались быть в курсе событий. Некоторые сидели с телефонами и передавали свежие данные, другие что-то активно обсуждали.

Затем взгляд Карла привлек стол, стоявший метрах в четырех от того места, где они сидели. Очевидно, там проходили предварительные допросы. Два серьезных полицейских опрашивали приглашенного, третий записывал. Рядом с ними сидел четвертый, коренастый мужчина в штатском, который все внимательно слушал.

Карл попробовал что-нибудь разобрать из того, о чем там говорилось, но уроков немецкого языка, во время которых он по большей части спал в своей школе в Брённерслеве, для понимания не хватило.

– Вот так, – тихо сказал Асад рядом. Он смотрел на Карла расслабленно и спокойно. Контраст с напряженным молчанием во время поездки бросался в глаза.

Асад покачал головой, словно прочитав мысли Карла, и знаками показал на пол. Там между стульев лежали его наручники.

– О всемогущий, как ты это сделал? – прошептал Карл, увидев руки Асада на своей ноге.

Асад улыбнулся:

– Можно тебя спросить, где твой ключ от наручников?

– Э-э, дома в ящике вместе с наручниками, конечно.

Асад пожал плечами:

– У верблюда всегда есть вода в горбу, вот и я приклеил самодельный универсальный ключ под мои новые большие часы. Какие мы с тобой разные.

Очередная подковырка Асада.

– Возьми мой ключ, и пойдем отсюда, – сказал Асад. – Здесь нам ничто не светит, и все говорит о том, что времени терять нельзя.

– Послушай, Асад. Это для них работа, и они наши друзья. Посиди, посмотри по сторонам. Неужели весь этот колоссальный аппарат тебе неинтересен? Что мы знаем на данный момент? Ничего! Или только то, что все кошмарно плохо. Ты можешь понять, о чем они говорят? Я не могу. – Он кивнул в сторону разговаривавших за столом.

– Они спрашивают у людей, не видели ли те чего-нибудь… Но это-то ты должен понять.

– Так они видели?

– Упоминается белый «вольво», вероятно, тот, который ты видишь вон там на экране.

Карл пододвинулся. Похоже, увеличение было слишком большим, потому что изображение получилось размытым.

– Они пытаются проследить ее путь по городу от одной камеры до другой. А это не так просто, как они думали. Человек, с которым они говорят, работает в прачечной или на складе больницы, я не расслышал. Хотят узнать, где были взяты халаты.

– Какие халаты? – спросил Карл.

– Что случилось? – Подошел человек, который задержал их, и указал на руки Асада.

Асад поднял руки вверх.

– Тысяча извинений, но очень уж они жмут, – сказал он и наклонился поднять наручники. – Вот, пожалуйста, не хотелось бы, чтобы они потерялись.

С явным изумлением полицейский посмотрел на наручники. Потом отправился к столу и что-то шепнул коренастому мужчине, который несколько раз кивнул, глядя на них.

– Мне сообщили, что вы назвали себя полицейскими из Дании, – сказал тот, подойдя к ним через несколько секунд. Он поправил воротник поло и подтянул брюки, однако более внушительным от этого не стал. – Возникли сомнения в подлинности ваших удостоверений, как мне сказали. Но за это время мы установили, что вы действительно те, за кого себя выдаете. Между нами, коллегами, говоря, приходится сожалеть, что вас встретили таким негостеприимным способом, но ведь вас здесь не ждали.

Он прочистил горло и продолжил:

– Как вы заметили, у нас сейчас много дел, поэтому, пожалуйста, не мешайте нам. Когда мы решим некоторые более срочные вопросы, я к вам вернусь.

– Спасибо. Но мы не понимаем, что тут происходит? И где Хоан Айгуадэр? – спросил Карл. – Почему мы не можем с ним поговорить?

– Где он сейчас, я не знаю. Мы наблюдали за его передвижением несколько кварталов, а потом его GPS-сигнал пропал, и вот мы опять в чистом поле под ракитой. – Он снял наручники с Карла и затем показал на Асада. – А вы расскажете, как вам удалось освободиться, мистер Гудини.

Асад показал ему свой ключ.

– Он не совсем подходит, но при достаточной сноровке сгодится. – Затем выражение его лица изменилось. – Хоан Айгуадэр умер?

– Не могу вам сказать. Его похитили из палаты несколько часов назад. Увезли, предположительно, в белой машине «вольво»-универсал. И как раз сейчас мы пытаемся выяснить, куда она подевалась.

30

Карл

День девятый

– Уже поздно, Роза, почему вы не разошлись по домам?

Разговаривать с брюзжащей женщиной по фейстайму, глядя на экран размером меньше купюры в пять евро, было бы минимальным удовольствием для кого угодно. Кроме того, деятельность немцев в ситуационном центре на протяжении последнего часа становилась все более активной, поэтому сосредоточиться на разговоре с Розой было непросто.

– Вот так выглядит наш парень, если владелец киоска запомнил его хорошо, – сказала она.

Карл прищурился и посмотрел на рисунок, на который она направила свой мобильник. Это был очень молодой мужчина с тонкими чертами лица и, в сущности, почти красавец. Довольно непослушные светлые волосы и маленький узелок наверху, как у самураев. Карл уже видел такую прическу, похоже, это замена тех дурацких лошадиных хвостов, которые молодые люди носили лет двадцать назад, чтобы выглядеть более мужественно. «У каждого поколения свои причуды», – подумал Карл. Но в случае с молодым человеком неправильным казалось другое, а именно выражение его лица. Несмотря на юность и худобу, его лицо не производило впечатления вялости, напротив, оно свидетельствовало о силе и решительности. Может быть, из-за скул? Или из-за губ? Но чем дольше Карл изучал это лицо, тем больше верил, что владелец киоска в Брёнсхойе мог хорошо запомнить его.

– Примечательное лицо. Как ты думаешь, Роза, этот портрет соответствует действительности?

Она направила мобильник на себя и кивнула. Но почему она такая мрачная?

– Вы говорили об этом с Маркусом?

– Ему тоже показалось, что лицо примечательное и, в принципе, человека по этому портрету можно опознать. Он также сказал, что публиковать его нельзя.

– И что будете делать?

– Я с ним поругалась, и в качестве утешительной премии он пообещал мне постоянную работу с зарплатой секретаря со стажем десять лет.

Асад улыбнулся. Каким подкреплением было бы для отдела «Q» получить ее на постоянной основе.