эту фотографию? Это моя жена и старшая дочь Нелла, а рядом с ними стоит Галиб. Когда я столкнулся с ним впервые, он являл собой олицетворение зла на земле, и связь с иракскими и сирийскими террористами наверняка не сделала его лучше.

– Поэтому вы считаете, что эти женщины находятся в его власти?

Две вертикальные морщины появились между бровей Асада, он попытался взять себя в руки, что было непросто.

– Какой у него мотив? – спросил Вебер.

– Это его месть за то, что случилось между нами много лет тому назад.

– Вот как. Я очень вам сочувствую. Простите, как ваше имя? – спросил Вебер.

– Я называю себя Хафез эль-Асад, но мое настоящее имя – Заид аль-Асади. Я датчанин, но родился в Ираке. Я был заключенным в той тюрьме, где служил Галиб, и я виновен в том, что у него шрамы на нижней части лица. В частности, поэтому он ненавидит меня больше, чем кого-либо другого в этом мире. И вот еще! Все, что он делает, он делает, чтобы выманить меня. Поэтому он дал задание Хоану Айгуадэру писать свои статьи, чтобы через них стало известно, что он держит моих родных в заложниках.

Герберт Вебер поднял руку к воротничку и стал задумчиво его теребить.

– Вы говорите, между вами что-то было много лет назад. Почему же все это всплыло только сейчас?

– Борьба за создание халифата терпит одно поражение за другим как в Ираке, так и в Сирии, поэтому сейчас это очень опасное место для Галиба и подобных ему людей. Может быть, он все же надеется довести эту борьбу до конца и выиграть.

Вебер усмехнулся.

– Заид аль-Асади, вы ведь так себя назвали? – Он положил на стол свой огромный портфель и стал перебирать пластиковые папочки. – Вот текст разговора, который записал на телефон немецкий фотограф. – Он полистал страницы и затем показал имя, выделенное синим маркером.

«Заид аль-Асади», – было там написано.

– И вот что мы сделаем: мы объединим эти два дела, вы согласны?

Вебер окинул взглядом собравшихся.

– Вы все слышали рассказ Заида аль-Асади. Я уверен, слабость Галиба в том, что им, в частности, руководит мотив мести. В то же время у нас есть веские причины полагать, что готовится теракт. И наша задача – его предотвратить. В разговоре на видеозаписи, который я перевел нашим датским коллегам, речь идет о теракте, и он будет стоить много-много человеческих жизней. Но мы не знаем, где и как этот теракт планируется провести. Вот это нам и предстоит выяснить во что бы то ни стало.

Он повернулся к Асаду.

– Заид – наша наживка. Я сообщил датской полиции, что вице-комиссар Карл Мёрк и Хафез эль-Асад стали участниками нашего расследования.

Карл кивнул своим новым коллегам. Асад сидел рядом с ним абсолютно неподвижно. Карл понимал, насколько опасно быть «наживкой», но ведь Асад дал на это согласие. Он хотел выйти из тени и вступить в прямой контакт с Галибом.

– Я сделаю все, чтобы спасти мою жену Марву и мою дочь Неллу, – сказал он всем собравшимся.

– Как бы то ни было, – произнес Вебер, – нам надо исходить из того, что теракт произойдет в самое ближайшее время. Поэтому нужно как можно скорее найти похитителей Хоана Айгуадэра. И желательно сделать это до того, как мы опубликуем, что Заид аль-Асади получил послание от Галиба.

Карл положил руку на плечо Асада. Тот обернулся и кивнул.

Глаза его были холодны как лед.

31

Галиб

День восьмой

В центре комнаты сидело жалкое существо с нелепой повязкой на затылке и умоляло сохранить ему жизнь.

Галиб ненавидел такую слабость. Неужели этот человек не может понять, что жизнь дана всем людям как временный дар? Сотни раз эти трусы, стоя перед ним, тщетно умоляли пощадить их. И столько раз он сокращал их мучения.

Теперь будет иначе, потому что Хоан Айгуадэр был важным звеном в его игре. Он был его рупором. Это он своим громким криком оповестил весь мир и заставил Заида дрожать от ужаса. И наконец, это он, подобно официальному свидетелю во время казни, будет тем, кто опишет их последнюю решительную атаку.

– Сделай Хоану еще один укол, – велел он одной из женщин. – Пусть соседи не ломают голову над тем, что тут у нас происходит. Но доза должна быть поменьше.

– Нет, нет! – закричал Хоан, но это не помогло.

На какое-то время они могли отдохнуть от него.

Галиб повернулся к группе людей, которые сидели, тесно прижавшись друг к другу, на диване и на полу. Их было меньше, чем он планировал, потому что трое из пяти все еще находились в лагере интернированных на Кипре, но и двенадцать человек – это тоже хорошо. Галиб улыбнулся. Двенадцать – сакральное число, очень значимое для христиан. Какая ирония.

– Хвала Аллаху, все вы наконец здесь. Чувствуйте себя как дома, потому что тут вы в безопасности.

Он взял коробку и открыл ее.

– Это свинцовый бокс, в нем лежит мобильный телефон Хоана Айгуадэра. Какие-то умные головы сделали так, что он посылает сигнал GPS даже тогда, когда телефон выключен. Мы выяснили это, когда проверяли одежду на наличие чипа.

Он улыбнулся и захлопнул коробку. Бай-бай!

– Хотя наше местопребывание здесь совершенно безопасно, по воле Аллаха мы решили изменить свои планы.

Присутствующие заволновались, но это ничего не значило. Все это были надежные люди. Они знали, что всему свое время, и колеблющихся среди них не было.

– Нам удалось похитить Хоана Айгуадэра из больницы. Это был наш просчет, что он вообще туда попал. Сейчас полиция и разведка в полной боевой готовности. Нам еще повезло, что им не удалось нас выследить.

Он окинул взглядом собравшихся. При виде их облегающих платьев, вызывающего макияжа и идеально отглаженных брюк никому и в голову не пришло бы, что это было собрание моджахедов, священных воинов – бородатых мужчин и женщин с закрытыми лицами, какими они были еще некоторое время назад. Если и оставались какие-то мусульманские знаки, то в любом случае заметить их было непросто.

– Вы прибудете в рай в одежде собак. Но Аллах велик, вас встретят как честных и достойных почета священных воинов, кем вы и являетесь.

Несколько человек склонили головы и сложили руки в знак благодарности.

– Все вы освободили номера в гостиницах, это хорошо. Здесь мы проведем день или два, а когда выезд из города станет безопасным, приступим к реализации нашего плана Б.

Священные воины переглянулись, кто-то улыбнулся, кто-то засмеялся.