* * *

Занятия шли в обычном ритме неглубокого транса, и Базука повторял, по сути дела, предыдущую тему, закрепляя навыки вхождения в состояние самогипноза. Однако Станислав заметил, что майор слегка нервничает и время от времени выглядывает в окно. Это мешало ему чувствовать уверенность в своих словах, следовательно, слова не производили на курсантов должного воздействия.

В перерыве, еще до того, как курсанты вышли, в дверь заглянул подполковник Веснецов. Сказал, не заходя в аудиторию:

– Я звонил туда. Оказывается, никакого сообщения от Максимыча они не получали.

– И что? – спросил Базука.

– Я попросил. Наверное, уже выехали. Десять бойцов и командир.

Базука перевел дыхание.

– А с деньгами что?

– За деньгами другой автобус уехал. Там охраны четыре человека. Этого хватит.

– Должно хватить, если с оружием.

– Охрана не ездит без оружия.

Видимо, в организации охраны школы произошли какие-то неурядицы.

– Максимычу не звонил?

– Звонил. Говорят, принял лекарство и уснул. Будить не стали.

Базука недовольно цыкнул.

Курсанты устроились во время перерыва рядом со входом, по-прежнему разбившись на три группы, хотя группы эти и держались тесно одна к другой. Макаров уже не так активно стремился изображать из себя Александра Усольцева и вообще в этот перерыв не курил. И все видели, как во двор один за другим, двигаясь с разных направлений, въехали два омоновских автобуса с окнами, закрытыми металлической сеткой. К автобусам вышел Веснецов. Бухгалтерша внесла в здание школы чемоданчик. Ее сопровождали четыре автоматчика. Веснецов в это время беседовал с командиром группы из второго автобуса. Потом оба прошли к воротам и остановились там, осматривая улицу.

Базука сам вышел из дверей.

– Не накурились еще? Поберегли бы легкие на завтра. Попрошу всех в аудиторию, продолжим занятия.

И опять, только курсанты подошли к дверям, во двор въехал внедорожник «Тойота Лендкрузер». Счастливый был в этот раз в гражданской одежде, сидящей на нем мешковато. Но в простом костюме он выглядел гораздо более массивным, чем в «камуфляжке», и двигался при этом неестественно неуклюже, словно боялся помять пиджак или брюки.

Вопреки своей обычной манере говорить со всеми подряд Счастливый в этот раз спешил и молча прошел мимо курсантов к лестнице. Базука переглянулся с Веснецовым, и оба офицера двинулись следом за ним.

– Перекур продолжается, – сделал вывод Александр, и в аудиторию не пошел, как и остальные. И никто уже не торопил их.

Базука появился в дверях только минут через десять и сделал знак рукой, подзывая курсантов к себе.

– На сегодня занятия закончены, – сделал майор сообщение весьма зловещим голосом. – Завтра ждем вас не в девять ноль-ноль, а на час раньше. В самом бодром состоянии духа и готовыми ко всему. Форма одежды свободная, кто во что горазд. Но имейте при этом в виду, что придется и бегать, и плавать, и скакать, и ползать, и драться. Остальное – завтра на инструктаже. На этом временно прощаемся. – И Базука добавил почти извиняющимся тоном: – У нас чрезвычайные обстоятельства…

* * *

С появлением в школе охранников и чуть позже бойцов ОМОНа машины с кавказцами исчезли. Если наблюдение и велось, то издалека.

Как-то так само собой получилось, что Славик из школы пошел вместе с другими членами группы, хотя его никто с собой не звал, домой к Станиславу. Для полноты ощущения ситуации в группе не хватало Веснецова, но подполковник был занят с другими преподавателями подготовкой завтрашнего сложного, как предполагалось, действа, и узнать от него новости можно было бы только вечером.

Избавиться от Славика было никак невозможно, не обидев его. И Ратилов, несколько раз переглянувшись с Макаровым и Караваевым, в знак согласия кивнул. Группа будет только сильнее, если станет действовать в полном составе. Наверное, положиться на Славика, несмотря на его почти детское имя, было можно. Хотя, конечно, руководство операцией будет опять против, как было против раскрытия спецзадания старшего лейтенанта перед Макаровым, Караваевым и Веснецовым. Макиавелли прислал эсэмэску, что означало предложение выйти на связь, и сообщил решение руководства, когда гости уже сидели за столом и пили не водку, а, сообразуясь с необходимостью иметь чистую голову, чай. Водку можно пить в боевой обстановке, чтобы снять стресс и перебороть естественное для человека состояние неприятия даже чужой смерти, хотя и там пьянки лучше избежать. В ситуации же, когда требуется тонкая и выверенная мозговая работа, употреблять спиртное, как считал Станислав, вообще недопустимо.

– Поздно, доктор, я уже, кажется, умер, – ответил Ратилов капитану Маковееву.

– В смысле? – не понял Макиавелли.

– Мы уже все обговорили и пришли к общему знаменателю.

– Так и докладывать?

– Так и доложи. Чтобы тебя не вздули, свали все на мою непредсказуемую инициативу и на ситуацию, в которой у меня не было времени ждать. Так почти все и было.

– Договорились. Тебе вольность простится, ты у нас чужой. Кстати, о докторе… Есть сообщение о Максимыче. Его телефоны, и домашний, и мобильный, подключили к прослушке. Полковник звонил какому-то знакомому врачу из поликлиники областного управления МВД, просил констатировать у него какое-нибудь ужасное давление. Такое, что из дома выходить опасно. Врач обещал утром навестить и поставил диагноз: острый гипертонический криз. Пока это самый интересный из его разговоров. Все остальные, а разговаривает он много, ничего не дают. Максимыч очень осторожен; видимо, что-то подозревает и только приглашает кого-то к себе для разговора.

– Вы плотно взялись за него?

– Плотно.

– У моих помощников тоже будет что добавить.

– Если будет что-то срочное, сообщай.

– Пока к срочным сообщениям можно отнести только то, что, по всей вероятности, именно Максимыч организовал нападение на отдел вневедомственной охраны. Возможно, работали выпускники школы «Вальгалла». Но все улики косвенные, следовательно, не могут служить доказательной базой.

– Косвенные улики даже суд рассматривает по совокупности.

– Совокупность просматривается пока только через оптические приборы. Это на мой взгляд. Но все еще впереди. Я помогу своим помощникам, они помогут мне.

– Работай. Соблюдай осторожность даже с помощниками.

– Естественно.

И вот после этого уже ночного разговора скорее всего лучше было расширить группу еще одним членом, чтобы его не оттолкнуть и не сделать противником, который уже кое-что знает, хотя и немногое. По крайней мере, знает, что Ратилов и Александр подозревают полковника Самохвалова в убийстве подполковника Вальцеферова и курсанта Валеры. Если Максимыч в самом деле убийца, то показать ему на тех, кто его подозревает, – значит вызвать на них огонь. Станислав прекрасно понимал, что капитан Маковеев будет против такого расширения группы. И потому считал, что об этом факте оперативной действительности можно и умолчать…