Малиновые трассы гранотомёта потянулись к лавине массивных Хантеров, летели мимо них прямо в густую мешанину устаревших корпусов, следовавших за их спинами в клубах густой пыли и сизого дыма. Загрохотала спаренная пушка. Ей также управлял самонаводящийся робот. Спаренная пушка предназначалась для корпусов чуть мощнее. И также — абсолютно не требовала участия пилота Мамонта в разделке «мелочёвки». Трассы спаренной пушки шли ниже малиновых линий гранатомёта, почти над самой землёй. Выходило, что Малярийкин учатвовал в бою даже не целясь и не нажимая гашетку …

Наконец, обе атакующие танковые линии — малярийкиновская и шапроновская как бы столкнулись друг с другом. Таранов как таковых не было. Как и прямых столкновений, объездных маневров, противостояний вплотную и иных видов физического соприкосновения корпусами. Обе линии встали друг напротив друга на расстоянии метров в сто (непрерывно маневрируя вдоль фронта отдельными корпусами) и принялись долбить друг друга выстрелами практически в упор. Тут игра шла на нервы. Чтобы нормально прицелиться требовались секунды. Но когда в тебя целится враг, секунды скользят слишком быстро.

То тут, то там среди вражеских коробок взлетали огненные языки — это горели подбитые машины. А над гремящим, лязгающим полем ни ветерка, ни единого дуновения. Пыль и дым буквально висели гигантскими малахаями над танками Малярийкина и его противников. В коробке становилось невмоготу. От жара стрельбы броня нагревалась, кондёр и вентиляция не справлялись, дым и копоть царапали горло и ноздри.

Неожиданно раздался оглушительный звон, танк встряхнуло. Малярийкину показалось, что бронированная машина даже качнулась назад. В ушах резануло, словно раскаленной иглой. В «Мамонт» угодил снаряд, но к счастью, броня выдержала удар.

Выдвинув одну из видеокамер, Малярийкин осмотрел место попадания: снаряд «боднул» наклонный лист брони, срикошетировал, зацепил выступ орудийной маски и ушёл в небо. Вокруг по-прежнему гремел бой. Шла настоящая дуэль танков и людей. Ни артиллерии, ни авиации в игровой локации, конечно же, не было. Танки противостояли друг другу на протяжении нескольких километров. И выбивали друг друга судя по турнирной таблице со страшной скоростью. С обеих сторон боевых машин уже выбыла почти сотня!

Уже сто десять.

Сто восемьдесят.

Вот и двести!

Подобная скорость выбывания коробок довольно легко объяснялась — враги расстреливали друг друга почти в упор. В кровавой мешанине и в хаосе взаимного обмена ударами на короткой дистанции преимущество как ни странно теперь приобрели малярийкиновцы. Их оружие, менее дальнобойное, менее точное, но более мощное разило противников наповал, выщелкивая с поля словно орешки. Малярийкин пожалел, что отправил вторую цепь на охват флангов. Возможно, если бы сейчас вторая цепь была здесь — схватка бы уже завершилась. Двукратное численное преимущество шапроновской команды не позволяло даже при тотальном превосходстве в огневой мощи на короткой дистанции одержать быструю и фиксированную победу. Но сражались обе команды перед лицом Малярийкина как минимум на равных. Число подбитых с обоих танков было почти одинаковым. Более того, был даже небольшой перевес!

Наконец, спустя ещё несколько минут, Малярийкин заметил, что вражеские машины, начали пятиться, пытаясь постепенно выйти из боя. У этого могло быть несколько причин, не обязательно отступление. Шапроновские танки в начале атаки стреляли гораздо интенсивнее малярийкиновских и с более дальнего расстояния. Маляр помнил, что у него самого, например, из бронебойных снарядов осталась единственная полка-хранилище, порожняя наполовину. Остальные три были уже пусты. Что же говорить о шапроновцах, выплёвывавших в первые минуты боя бронебойные заряды почти как пулемёт? Теперь, израсходовав запасы (или экономя их), соперники медленно отступали. Возможно, по индивидуальному решению, чтобы сменить позицию и пополнить боезапас. А возможно — по централизованному приказу, чтобы перегруппироваться и начать накатывать снова.

Буквально через мгновение вопрос разрешился. На противоположном конце пшеничного поля, почти у самого горизонта загрохотали выстрелы. Это двигались навстречу своим, танки Малярийкина, завершившие, наконец, фланговый охват.

* * *

Свою вторую линию, вышедшую в тыл противнику, заметил не только Малярийкин. Один за другим, машины «шапроновцев» осознавая полную бесперспективность «двухсторонней дуэли» стали выползать из боя. При этом, как отметил уже ставший цепким взгляд Малярийкина-командира, из боя выходили организованно и не все. Повреждённые танки, слабые танки и медленные танки — оставались в линии, продолжая бессмысленное сопротивление и выбивая «малярийкиновцев» одного за другим, неся страшные потери от двухстороннего огня, но, тем ни менее, не сдававшие позиции. А вот в ретирацию бросились как раз наиболее мощные машины. Либо с хорошими ходовыми качествами либо с наиболее сильным вооружением. Тяжелобронированные аппараты также медленно отходили, но, не имея преимущества в скорости, не столько пытались спасаться бегством, сколько пытались прикрыть более быстрые корпуса. В том, что отход организует опытный командир, не было никаких сомнений. Вероятно, заключил Малярийкин, сам Шапронов, лично, находился там. Во главе или в теле отступающей колонны, руководя с помощью чата, голосовой или визуальной связи действиями взводов. Манёвр Гойгу, конечно, оказался очень удачным — шапроновцы понесли просто колоссальные потери. Однако к поражению противника этот маневр не привёл. До победы было ещё далеко.

Ну что ж. Мысленно сплюнув, Малярийкин настучал в командном чате сообщение (делать это голосом было дольше, так как в чате он просто вывесил заранее подготовленный реестр быстроходных машин) и вызвав к себе, таким образом, весь Второй вымпел и наиболее вооружённые танки Первого, Малярийкин начал быстро перемещаться левее относительно основной фронтальной линии, вдоль которой велась — а точнее уже заканчивалась, — жестокая артиллерийская дуэль двух его линий и одной линии Шапронова, зажатой между ними.

Именно в этом направлении отходила организованная масса вражеских танков.

Мысль Малярийкина была крайне проста: его расширенный Второй вымпел, действуя в качестве передового отряда, должен был стремительным движением по маршруту, параллельному маршруту отхода вражеской колонны, отрезать ей путь к границе локации.

Отдав приказ и начав движение сам, Малярийкин уже на ходу изучил карту местности, прилегавшей к возможному направлению отступления «шапроновцев».

От границы локации обе сражающиеся команды отделало не менее ста пятидесяти километров. Примерно в середине этого отрезка, почти на самом краю «Твардовщины» располагалось несколько концентрических пятен. На топосьемке так обозначались возвышения. Судя по конфигурации линий высот, это была группа холмов.

Самый высокий из них отмечался на карте как «выс. 134, 7».

Высота 134.

Было очевидно, что Шапронов отводит войска именно туда.

Выводы?

Они напрашивались сами собой. Малярийкин видел, что среди отходящих танков заклятого врага преобладают не только скоростные, но и тяжёлые, хорошо вооружённые танки. Значит, средняя скорость отходящего отряда Шапронова будет в среднем ниже, чем скорость малярийкиновского Второго вымпела. В то же время, Второй вымпел уступает отряду Шапронова в бронировании и вооружении. То есть в прямом открытом бою — слабее.