— А Майкл считает тебя главой рода.

— Откуда тебе знать, что думает Майкл?

Франческа схватила ложку и стала перемешивать салат.

— Называй себя как хочешь, но в теперешней ситуации, особенно если не вернется Тереза, именно ты должна будешь сплачивать семью, как делала твоя мать в трудные дни. И это почетная обязанность. Говорю тебе как комплимент.

Конни достала стопку тарелок.

— Для Майкла я сестра, ясно? — сказала Конни. — Не мать и не глава рода. И поверь мне, Тереза вернется. Том не замешан в том грязном деле, и нам всем это известно.

Франческа открыла рот, поймала взгляд тетушки и не стала возражать.

Покончив с салатом, она разлила напитки и сервировала стол. На восемь персон. За столом может поместиться втрое больше. Не кухня, а пещера какая-то.

Франческа с Конни бесшумно перемещались из комнаты в комнату, стучали ящиками, доставая тарелки, чашки и столовое серебро, ставили все на стол, не мешая друг другу, будто их движения были отрепетированы, а не просто повторены тысячу раз.

— Не лукавь, — наконец сказала племянница. — В глубине души ты знаешь, что Том годами встречался с той женщиной. И это тоже непристойное дело. Он виноват.

Конни оглянулась, будто их могли подслушивать, и понизила голос:

— Мы не можем знать, что он делал, а чего нет. — Она обвиняюще ткнула во Франческу деревянной ложкой. — Разве не так? Скажу тебе одно: если Том утверждает, что фотографии смонтированы в, целях провокации, я ему верю.

— Нет, ты не веришь. И я тоже ни на йоту.

— Тема закрыта.

— Ты не веришь ему, Конни.

— Том — мужчина. И точка.

— Значит, быть мужчиной — оправдание?

— Нет, но ведь это ты решила, будто люди получают в жизни то, на что рассчитывают.

— Я просто хотела сказать, так происходит с некоторыми, не со всеми.

— Конечно, а я хочу сказать, что Том и Тереза — как раз те люди, о которых ты говорила.

— Но ты же считаешь, никто не живет, как хотел бы.

Конни проигнорировала последнее замечание.

— Запомни мои слова: Том с Терезой во всем разберутся. Здравые люди всегда преодолевают неурядицы. Тереза и раньше уезжала от Тома. И не один раз, ненадолго. Разве-ты не знаешь? Она у нас с образованием, окончила колледж, и, не обижайся, образованные леди вечно так поступают. Берут и сбегают.

— Постой, неужели Тереза во всем виновата? Ее муж нарушил клятву, данную перед Богом. Он изменял ей. Мало того, он унизил ее. О его похождениях написали все газеты, говорили по телевизору. Для тебя не секрет: если в нашей семье мужчины предают друг друга или деловых партнеров, это расценивается, мягко выражаясь, как плохой поступок.

— Замолчи. Нечего рассуждать о вещах, которые не понимаешь.

— Эти клятвы важны, а клятва перед Богом или женой ничего не стоит? Она не считается. Верно? Потому что мы — пустое место.

— Вовсе не так. Не хотелось говорить, но этого следует ожидать.

— Ты, кажется, отстаивала противоположную точку зрения.

— Я ничего не отстаиваю. Я готовлю ужин для своей семьи. Всего лишь. Ясно? — Конни взглянула на часы и достала из духовки маникотти. Немного пережарились, но не подгорели. — Ты молодая женщина, carissima. Положим, ты считаешь, жизнь течет не так, как мы планируем. Но она течет куда нужно, и в ней замечательно то, что в итоге все оказывается на своих местах.

Франческа схватила из раковины нож, как хичкоковский маньяк в фильме «Психо».

— Не думай о ноже, — буркнула она и отчаянно вонзила его в разделочную доску.

— Что с тобой?

— Неважно. — И пошла звать детей к столу.

При виде матери Санни взорвался эйфорическим смехом.

— Мамочка! — выкрикнул он, хлопая по игрушечным наплечникам. — Я Фрэнки Нападающий! — Так прозвали дядю Фрэнки, когда он играл за команду Нотр-Дам. — И я тебя атакую!

Он помчался навстречу.

— Не смей, проказник, — заулыбалась Франческа.

Налетев на мать, мальчик обхватил ее за талию.

— Какие у тебя плечики, — похвалила она, и сынишка снова рассмеялся.

Трепет накатил на нее трехметровой волной. Франческа зашаталась и села на металлический стул со спинкой.

Если ее когда-нибудь разлучат с Санни, с его смехом, она завянет от тоски.

Нет.

Об этом страшно и подумать.

— Марш мыть руки! И вы двое тоже, — сказала она Майку и Виктору. — Идите.

Франческа поднялась, подошла к телефону внутренней связи на двери, нажала кнопку и произнесла:

— Еда готова.

— Спускаюсь, — отозвался Майкл Корлеоне. — Эй, Фрэнчи, а что у нас на ужин?

Она смотрела, как Санни побежал по коридору за двоюродными братьями.

— Маникотти, — ответила Франческа и подумала, хватит ли на всех.

* * *

Когда Кэти вернулась домой поздно ночью, что вошло уже в привычку, Франческа не спала, сидела на диване в зале квартиры. Телевещание прекратилось, и она читала «Пилон» Уильяма Фолкнера.

— Почему не спишь? — спросила Кэти.

Франческа приподняла книгу.

— А… Что ж. Спокойной ночи. — От сестры пахло спиртным и дымом, как от пепельницы.

— У тебя найдется минутка? Пару минут? — Франческе не спалось не из-за пристрастия к чтению.

— Зачем? Если у тебя плохие новости, не уверена, что я смогу…

— Нет. Ничего особенного. Просто беспокоюсь кое о чем. О положении вещей, понимаешь?

Кэти кивнула.

Она не была пьяна. Подошла и поцеловала Франческу в лоб, и та почувствовала, что сестра недавно занималась сексом. Они всегда распознавали такие вещи.

— Поговорим завтра, ладно? — зевнула Кэти. — Мне еще надо прочесть сто страниц романа, чтобы рассказать студентам в десять утра.

«Так когда же найдется время для разговора?» — подумала Франческа, но промолчала, лишь поинтересовалась незапрещенной темой:

— Что за роман?

— Друг написал. В университете вообще-то не проходят, я не то сказала. Просто читаю, чтобы дать свою скромную оценку. Голова не соображает. Долгий был день.

И с чего она читает глупую неопубликованную книгу, когда должна писать свою? Вопрос не для обсуждения.

— Угадай, о чем я хочу поболтать?

— Право, Фрэнчи, я устала. Завтра погадаю.

— Тетушка Конни произнесла… бранное слово.

— Что она сделала?

Франческа изобразила губами: «х…й».