В тех местах, где сейчас расположилась префектура Вакаяма, рассказывали легенду о вышеупомянутых проделках Амэмасу. Ежегодно с наступлением весны на поверхности древнего озера начинал бурлить таинственный водоворот. Это природное явление предваряло появление Амэмасу. Загадочная красавица появлялась на берегу и, мило улыбаясь, отправлялась в ближайшие селения. Три дня она занималась пикапом, уводя доверчивых юношей куда-то в сторону водоема. Жалоб на ветреную незнакомку не поступало, так как никто не возвращался. Что происходило с деревенской молодежью – не известно до сих пор. Интересно, что местным был известен безошибочный признак, позволяющий определить, кто перед тобой: человек или Амэмасу. Кожа последнего остается холодной и влажной на ощупь. Сложно представить романтическое знакомство без первого робкого (или смелого) прикосновения. Невероятно, но три дня подряд никто не мог догадаться, что юная незнакомка не может быть такой холодной и склизкой. Видимо, подводное чудище владело навыками нейролингвистического программирования. Этот жутковатый вояж повторялся год за годом и принимался жителями окрестных деревень как неприятная необходимость. Финал у истории оказался неожиданным. В один прекрасный день скромный баклан приземлился на поверхность озера, желая половить рыбки. Амэмасу не стал терпеть наглого пришельца и мгновенно проглотил птицу. Расплата была быстрой и суровой. Жадина проглотил баклана заживо, и он, желая продать свою жизнь подороже, разорвал чудовищу внутренности. Исполинская рыбина всплыла кверху брюхом, закончив таким образом свои романтические похождения.

Советы дилетанта. Я думаю, что перед тем как отправляться на рыбалку в незнакомом месте, имеет смысл навести минимальные справки у местных жителей. Ну, вроде того: хорошо ли клюет по вечерам, не досаждают ли комары, почему вещи, явно принадлежавшие каким-то рыбакам, лежат в беспорядке на берегу водоема? И если уж начистоту – ребята, у вас тут Амэмасу случайно не пошаливает? Если вас уверяют, что все в порядке, но при этом прячут глаза, поищите другое озеро. Не исключено, что, следуя канонам киноужастиков, местные просто хотят задобрить местного духа, пожертвовав чужаком.

Гигантская рыба на гравюре Утагава Куниёси. XIX в.

Если вы оказались на берегу таинственного озера весенней порой и к лагерю неожиданно вышла красавица, которой, по идее, здесь совершенно не место, сохраняйте бдительность. Не поддавайтесь на предложения искупаться, как бы убедительна ни была ваша новая знакомая. Самый надежный способ проверки известен: потрогайте кожу гостьи (со всей деликатностью, конечно). Если опасения были напрасны, действуйте по обстоятельствам. Если опасения обоснованны, быстро придумайте благовидный предлог и переместитесь как можно дальше от водоема, ну и от вашей несостоявшейся подруги, конечно.

История ёкаев уходит в глубокую древность, и выяснить, когда именно сформировались образы тех или иных чудищ и были даны им имена, невозможно. Но кое-что конкретное о наших таинственных соседях все-таки можно сказать. До XVII в. наряду с термином «ёкай» часто использовались «бакэмоно» или «мононокэ». Последнее подразумевало собой нечто вроде призрака. Бакэмоно можно перевести как меняющаяся вещь, или, проще говоря, оборотень. Не такая уж и подробная классификация, но до определенного времени никто не беспокоился о точности в разделении потусторонних существ на виды и подвиды.

Золотым временем для ёкаев оказались XVIII и частично XIX век, когда наступил расцвет городской культуры периода Эдо. Художник Торияма Сэкиэн выпустил серию гравюр «Иллюстрированный Ночной парад 100 демонов». Серия снискала популярность, и за ней последовали «100 демонов прошлого и настоящего» в 1779 г., «Дополнение в 100 демонам прошлого и настоящего» в 1780 г. и «Иллюстрированное собрание 100 случайно выбранных демонов» в 1784 г. Естественно, многие герои этих собраний повторялись из серии в серию, а некоторых подозревали в том, что они не имеют за спиной никакой славной истории, а просто выдуманы Ториямой на потеху публике.

Парад оборотней на гравюре Каванабэ Кёсай. XIX в.

Ёкай проникли в книги и гравюры, о них повествовали уличные рассказчики кайданов, их изображали актеры театра кабуки. У каждого человека был друг, у которого сосед дальнего родственника не так давно столкнулся с таким ёкай, что его трясет до сих пор! Дети и взрослые развлекались игральными картами каруто, украшенными изображениями знаменитейших ёкай. Такие карты вполне можно было коллекционировать, что явилось, в определенном смысле, далеким предвестником появления покемонов.

Но времена изменились, Япония открылась западной культуре, и многое из старого культурного багажа стало казаться устаревшим и достойным осмеяния. В вихре перемен, которые принесла эпоха Мэйдзи, вера в ёкай пошатнулась, поблекла и ушла на задворки коллективного бессознательного. В кругах образованных людей того времени бытовало мнение, что вера в ёкай и юрей – пережиток дремучего прошлого, стоящего на пути прогресса, прошлого, с которым пора расстаться. Был издан труд просветителя и философа Иноуэ Энрё «Ёкайгаку». Дотошный ученый, верящий в прогресс и возможность синтеза западной и буддийской философии, взялся разбирать веру в ёкай с научной точки зрения. «Так ложная мудрость мерцает и тлеет пред солнцем бессмертным ума. Да здравствует солнце, да скроется тьма!» «Достоверные» свидетельства встреч с неведомым безжалостно разоблачались, и истории о таинственном оказались в том же положении, что и наши деревенские былички, ставшие мало кому интересными с появлением в селе клуба, радио и кино.

Но, как и следовало ожидать, мир потустороннего оказался гораздо прочнее, чем виделось его ниспровергателям. Страна изменилась, принимая западную культуру и прогресс настолько, насколько это было необходимо, а что касается ёкай, то они получили второй шанс в литературе обновленной Японии. Первопроходцем здесь явился Лафкадио Хёрн – натура противоречивая и мятущаяся. Полугрек-полуирландец, он побывал православным, затем католиком и, наконец, буддистом. Осев в Японии, принял имя Коидзуми Якумо, женился на японке и до конца дней преподавал в Токийском университете. Но главным его делом явилась популяризация японского фольклора и историй о ёкай в частности. «Кайдан. Истории об удививительном», изданный в 1904 г., открыл для западного читателя мир японских чудес, жутких и увлекательных.

В 1910 г. в свет выходят «Легенды Тоно» Кунио Янагиты. В историях, легендах и сказках, собранных в малопримечательной области на севере Хонсю, как в зеркале отразился мощнейший пласт фольклора и народной демонологии. Кунио Янагита вполне заслужено получил прозвище «отца японского фольклора», а его труд открыл дорогу для множества любителей старинных сказаний, как дилетантов, так и серьезных исследователей. Интересно, что «дорога» началась с трехсот пятидесяти экземпляров «Легенд Тоно», которые Кунио Янагита издал за свой счет.