8. Такой учебный процесс предлагает привлекательные моральные ценности, основанные на этике взаимопомощи и профессиональной ответственности за обучение тому, как создать менее жестокий и безжалостный мир. Обеспокоенность Фрейре гуманизацией и дегуманизацией заставила его поставить этот вопрос ребром на первой же странице.

9. И наконец, четвертая глава – это уникальное обращение к будущим революционным лидерам, а не просто совет для критических педагогов. В ней автор упрекает оппозиционных лидеров, которые осуждают господство, однако при этом опускаются до авторитарных монологов, проповедничества, абстрактных рассуждений, бюрократических правил и пропаганды (которая на уроках Фрейре запрещена).

Вышеперечисленные пункты могут объяснить столь долгую популярность и влияние этой небольшой книги, которая была написана скорее не как педагогический трактат, а появилась благодаря размышлениям Фрейре над собственной практикой и опытом. «“Педагогика угнетенных” родилась не только как результат исследований и размышлений, – пишет Фрейре во вступлении к книге. – Эта книга, – говорит он, – основана на конкретных ситуациях, и в ней описывается реакция трудящихся (крестьян и городских жителей) и представителей среднего класса, за которыми я непосредственно или косвенно наблюдал в ходе своей педагогической деятельности».

Паулу полагал, что критическое обучение в школах и при организации социальных движений требует больших умственных усилий и готовности идти на политический риск. Движения, у которых есть собственные образовательные программы, противостоят грозным властям, которых Паулу называет «силой у власти». Каждый день в школах и колледжах студенты и преподаватели строят свою жизнь, но в условиях, продиктованных извне и сверху («ограничивающие ситуации», которым как «действие против ограничения» противостоит критическая педагогика). Паулу был особенно сконцентрирован на том, чтобы сделать возможным критическое обучение в массовых движениях («сила, которая еще не у власти»), однако в 1989 году, когда Партия трудящихся взяла контроль над администрацией, он был назначен на пост министра образования штата Сан-Паулу, где насчитывалось 643 школы. В течение всей жизни и карьеры для Паулу самыми основополагающими из затронутых в этой книге вопросов оставались следующие: В каком мире мы живем? Почему он таков? Каким бы мы хотели его видеть? Как нам этого достичь?

Примечания

Foucault Michel. Society Must Be Defended / Trans. by David Macey. N. Y.: Picador, 2003. (На рус. яз.: Фуко Мишель. Нужно защищать общество. СПб.: Наука, 2005.)

Freire Paulo. Pedagogy of the Oppressed / Trans. by Myra Bergman Ramos. Rev. 20th Anniversary Edition. N. Y.: Continuum, 1993.

Kirkendall Andrew J. Paulo Freire and the Cold War Politics of Literacy. Chapel Hill: UNC Press, 2010.

Пожалуйста, скажите несколько слов о том, чем вы занимаетесь, и о ваших текущих научных интересах.

Я политолог (получила диплом бакалавра в Университете Помпеу Фабра), специализируюсь на анализе и оценке общественной и социальной политики (также окончила курсы магистратуры в Университете Джонса Хопкинса и Университете Валенсии). Сфера моих научных интересов – анализ политики, политического и электорального поведения, политической и парламентской элиты.

Каким образом произошло ваше знакомство с «Педагогикой угнетенных» Фрейре?

Впервые я прочитала «Педагогику угнетенных» в 2006 году; я была участником и членом представительства Центра ресурсов и непрерывного образования (исп. Centro de Recursos y Educación Contínua Deputacion) в Валенсии, возглавляемого Пепом Апарисио Гуадасом (1999–2013). В этом центре я занималась публицистической работой, а также организационными и образовательными вопросами, имеющими отношение к моим навыкам и сфере деятельности. В то же время я продолжала изучать политологию, а также различные направления деятельности внутри общественных движений.

Прежде я читала некоторые работы Фрейре, но, я думаю, важно подчеркнуть, насколько меня захватила именно эта книга… его анализ, его слова, то, как он описывает различные аспекты реальной жизни, в которую все мы погружены, его конкретика, его идеи, его проницательность и ясность изложения… Можно сказать, что такие книги, как «Педагогика угнетенных», «Педагогика вопроса» (англ. Pedagogy of the Question) и «Педагогика надежды» (англ. Pedagogy of Hope), сыграли ключевую роль в формировании концепции и динамики чтения, а также словесного описания мира, и в воплощении этой идеи в жизнь.

Какова, на ваш взгляд, была бы реакция Паулу Фрейре на то, как его идеи применяются сегодня?

С моей точки зрения, у него были бы смешанные чувства. С одной стороны, он был бы рад увидеть, что его «утопия», теория и практика, его стиль жизни и работы стремительно распространились по всему миру, а общество находится в руках мужчин и женщин, вовлеченных в процесс субъективного восприятия и/или осознания.

С другой стороны, Фрейре оказался бы в определенной степени разочарован, узнай он, как многие его концепты ошибочно используются на практике – в университетах, правительствах и общественных движениях. Также он испытал бы замешательство, увидев, что значительная часть его анализа и аргументов, высказанных в «Педагогике угнетенных», могут использоваться и по сей день.

Каким, на ваш взгляд, должен быть сегодня университет, следующий теории Фрейре?

В центре внимания фрейреанского университета находилась бы методологическая деятельность по теоретическому и практическому вмешательству, ведущая к сознательной практике и культивирующая в университете культуру участия и сотрудничества. Другими словами, это был бы университет, где процесс обретения осознанности через диалог и постоянные дискуссии со сверстниками вел бы к началу процесса освобождения. То есть мы смогли бы освободиться от той динамики, тех действий и процедур, которые мы все усвоили, для того чтобы двигаться к демократичному, гибкому, открытому, объединенному обществу, где мы смогли бы побороть сектантство, в которое мы вовлечены как «Субъекты», и стать думающими мужчинами, женщинами и детьми (а не угнетенными субъектами).

Какую мысль, по вашему мнению, студентам следовало бы почерпнуть из «Педагогики угнетенных»?

Я не могу ограничиться чем-то одним. Я бы выбрала метод диалога и эмансипации, понимание политики, этики и образования через постановку проблем. Я бы выбрала критический анализ конкретных аспектов реальности. Но прежде всего я бы выбрала положение о том, что чтение мира предшествует чтению слова, причем как мир, так и слово находятся в процессе постоянной трансформации и мы всегда играем основные роли в осуществлении этих действий.