Иаков и назореи были известны также как мессианисты — они по-прежнему ждали прихода Мессии, а часть их, видимо, считала, что принявший мученическую смерть революционер Иисус воскреснет и поднимет вооруженное восстание против римлян. (Эти экстремисты называли себя «зелотами».) Мессия, которого они ждали, был ортодоксальным иудеем, таким же, как Иуда Маккавей. Вслед за Иисусом мессианисты верили также в то, что вскоре наступит конец света и они одни будут спасены.

Однако христианство Павла, которое он проповедовал среди неевреев, было куда более привлекательным. В своей книге «А Criminal History of Mankind» («Уголовная история человечества») я отмечаю:

«Эта новая версия христианства привлекала в равной мере и гоев, и евреев. Для того чтобы понять, что Павел имел в виду под грехопадением, любому разумному человеку достаточно было взглянуть на Рим Тиберия, Калигулы и Нерона. Эти помешанные на сексе алкоголики являлись живой иллюстрацией того, что Рим погряз в безнравственности. Римская матрона, торговавшая своим телом ради удовольствия, доказывала, что Ева пала столь же низко, как Адам. Мир тошнило от римской жестокости, римского материализма, римского блуда. Христианство, обращаясь напрямую к духу, предлагало смысл жизни и цель; оно было глубокомысленно. Сильному оно обещало новые высоты знания. Слабому оно говорило о мире и примирении, о том, что уставший отдохнет, а смиренного ждет награда. Всем и каждому христианство обещало конец царства Цезаря с его распятиями, избиениями и экзекуциями по воле власть имущих. Христиане надеялись на скорый конец этого мира»[138].

По иронии судьбы именно иудейское восстание 66 года привело к победе христианства Павла над мессианизмом Иакова. Поводом для этого восстания (по крайней мере, одним из поводов, как утверждал еврейский историк Иосиф Флавий) послужило убийство Иакова священниками в 62 году. Нерон был вынужден послать на подавление восстания полководца Веспасиана. Когда Нерон покончил с собой, войска провозгласили Веспасиана императором.

Веспасиан вернулся в Рим, оставив своего сына Тита осаждать Иерусалим. Город пал в сентябре 70 года. Храм был сожжен, мятежники, включая мессианистов, зверски убиты, сокровища Храма Тит увез в Рим. Когда мессианистов не стало, у придуманной Павлом религии распятого спасителя, о котором он проповедовал вне Иудеи, не осталось конкурентов. Путь к завоеванию мира был свободен.

Христианство было популярно именно в силу того, что предвещало конец света. Иисус говорил, что Армагеддон, последняя битва между силами добра и зла, произойдет до того, как его слушатели отойдут в мир иной. Если учесть, что Иисуса слушали дети, получалось, что это событие должно было произойти около 90 года н. э.

Сейчас мы сказали бы, что Иисус воспринимал действительность искаженно — он считал, что о скором светопреставлении ему поведал Бог. Столь же искаженно воспринимали реальность евреи, которые подняли восстание, уверившись в том, что Яхве не позволит чужакам захватить их Храм. 90 год прошел, конец света не наступил, но никто этого не заметил. Христиане к тому времени терпели гонения от безжалостного римского императора Домициана, младшего сына Веспасиана. Этот император настаивал на том, чтобы к нему обращались «господин и бог», и казнил тысячи христиан, которые отказывались признавать его божественность. Домициан был убит заговорщиками в 96 году.

С этого момента и на протяжении 200 лет к христианам относились по-разному. Чаще их преследовали (императоры полагали, что народ следует развлекать, время от времени бросая кого-нибудь на растерзание львам). По большей части христиане были рабами и отверженными, и сильные мира сего их презирали. Когда Плиний Младший решил расспросить о христианстве двух молодых рабынь, которые оказались диаконисами, он посчитал, что естественнее всего будет подвергнуть их пыткам. Позднее он ничуть не раскаивался в своем поступке, уверяя, что не нашел в их словах ничего, кроме только «искаженного и безбрежного суеверия»[139]. Ломас и Найт в целом с ним согласились бы.

Того же мнения придерживался и папа Лев X. Ломас и Найт цитируют его слова: «Она хорошо нам послужила, эта легенда о Христе»[140].

В 312 году н. э. гонимое христианское меньшинство не могло поверить своему счастью: император Константин сделал христианство государственной религией империи. Сам он говорил, что накануне решающей битвы у Муль-вийского моста увидел крест в небе и слова «Сим победиши!».

В правдивости этой истории следует усомниться, поскольку сам Константин так и не стал христианином, оставаясь последователем солнечного бога Sol Invictus («непобедимое солнце»), культ которого установил император Аврелий. Тем не менее Константин победил собственного брата Максенция и бросил его тело в Тибр. Христиане оказались в положении бедных родственников, которые неожиданно сделались единственными наследниками огромного состояния.

Судя по всему, «обращение» Константина состоялось по сугубо политическим причинам. Во II веке за 17 лет сменилось более 70 императоров, из которых немногие умерли своей смертью. По всей империи восставали варвары. Император Диоклетиан, захвативший власть в 284 году, удержал государство от распада только силой воли и жестокостью. Он сковал империю цепями и повелел городам и деревням, в которых стояли армейские гарнизоны, кормить солдат, не требуя платы. Налоговое бремя при нем стало тяжким, как никогда ранее. При всем том Диоклетиан вынужден был назначить еще трех «соимператоров», которые помогали ему управлять империей. Когда он решил уйти на покой и выпустил из рук бразды правления, государство немедленно начало распадаться.

Нужно было что-то делать, и Константин, сын одного из «соимператоров», знал, что именно. Возможно, озарение посетило его накануне битвы у Мульвийского моста, отчего он и говорил впоследствии о видении. Константин осознал, что империи требуется не огромная армия, а новая религия. Возможно, его выбор пал на христианство потому, что его мать, британская принцесса Елена, была христианкой. Хотя христианство и распространилось по всей империи, оно оставалось религией меньшинства: христианином являлся в те времена лишь каждый десятый. С другой стороны, христиан можно было отыскать в любом городе и любой деревне. Передав им власть, Константин обретал сторонников повсюду. В каждом городе, где имелся христианский епископ, фактически появлялся со-император.

Константин успешно воплотил задуманное в жизнь, но столкнулся с новой головной болью. Кроткие и миролюбивые христиане начали нападать друг на друга столь же неистово, как иудеи тремя веками ранее. Причина раздора была схожа с той, что развела евреев Иерусалима: половина христиан считала другую половину «пособниками». Император Диоклетиан преследовал христиан и приказывал им избавляться от священных книг. Многие христиане предпочли отказаться от книг и не принимать мученическую смерть. Теперь люди, считавшие, что компромиссы с языческой властью невозможны, желали наказать отступников.