Проведенный в Арелате (ныне Арль) собор епископов не смог ничего изменить, и встревоженный император бежал в Византию, явно жалея о безрассудном решении передать власть в руки грызущихся фанатиков. Но и в Византии ему не было покоя. Тамошним яблоком раздора было мировоззрение александрийского священника Ария, который пришел к безупречному выводу: Иисус, сын Бога, сам Богом не был. К тому времени романтический взгляд Павла на Иисуса укоренился настолько, что это толковое и здравое заключение было расценено как богохульство.

Константин решил раз и навсегда положить конец раздражавшим его распрям. В 325 году он созвал собор в Никее (на территории сегодняшней Турции) и пригласил на него церковных иерархов со всей империи. Явившись на собор, Константин волевым решением определил, каким должно быть христианство. Арий проиграл спор, его взгляды были осуждены как «арианская ересь».

Его отправили в ссылку. Христианство с той поры определялось никейским Символом Веры, который констатировал, что Иисус «единосущен» Богу-Отцу, в то время как Святой Дух, «третий лишний», всего лишь «исходит» от Отца и Сына. Так Иисус, хотел он того или нет, был превращен в Бога, что глубоко шокировало бы его как ортодоксального иудея.

Константину, который не был христианином, было все равно, что именно решит Никейский собор. Он был рад тому, что иерархи наконец приняли какое-то решение и перестанут убивать друг друга, подрывая безопасность государства. (Дочь императора Констанция в это не верила и вмешалась, дабы возвратить Ария из ссылки и восстановить его в правах.) Елена, мать Константина, оказала ему неоценимую помощь — она обнаружила «истинный крест», на котором имелась табличка «Царь Иудейский». Было установлено, где именно Иисуса распяли и где находилась его гробница. Елена, кроме того, обнаружила место, на котором Господь говорил с Моисеем из горящего куста, и десятки других мест, упомянутых в Священном Писании; на каждом из них она строила церковь. Все эти места, разумеется, стали привлекать туристов.

Это было лишь начало. Как пишут о том Ломас и Найт: «Ранняя римско-католическая церковь поставила перед собой цель уничтожить все, что не стыковалось с установленной догмой. Истина была неважна; мнение церкви становилось реальностью, а все, что противоречило этой реальности, исчезало»[141].

В 415 году голосящая толпа христианских фанатиков под предводительством патриарха Кирилла сожгла Александрийскую библиотеку. Женщина-ученый Ипатия, один из ведущих математиков свой эпохи, была раздета донага, и монахи заживо содрали с нее кожу устричными ракушками. Прошло время, и Кирилла причислили к лику святых.

Цезари сменялись один за другим, а Римско-католическая церковь продолжала существовать. Иерархи подделали документ под названием «Дар Константина», согласно которому Церковь обладала абсолютной властью в делах не только духовных, но и светских. Ощутив приятный вкус власти, Церковь намеревалась удерживать ее и впредь.

По понятным причинам она отказывалась признавать изложенный выше взгляд на основание христианства и упорствовала, почти не встречая сопротивления, вплоть до 1947 года. Затем в пещерах близ Кумрана на Мертвом море были обнаружены свитки, позволившие потрясти церковную доктрину до основания.

Где-то в начале 1947 года пастушок из бедуинов искал на скалах Кумрана пропавшую козу и обнаружил на высоте расщелину. Он бросил в нее камень и услышал, как разбилась какая-то глиняная посуда; тогда пастух вскарабкался по скале и оказался в пещере. Он увидел множество глиняных кувшинов высотой около двух футов каждый.

Один из кувшинов содержал кожаные свитки, завернутые в куски рассыпавшейся льняной ткани. Для бедных арабов кувшины представляли куда большую ценность, нежели их содержимое, потому несколько кувшинов опорожнили и заполнили водой, а свитки из них бросили вместо хвороста в костер. Один из свитков чудом попал в руки христианскому лавочнику. Тот показал его архиепископу. Наконец, часть свитков попала в Доминиканский археологический институт в Иерусалиме, и его сотрудники пришли к выводу, что свитки подделаны. Только в марте следующего года Уильям Ф. Олбрайт из Университета Джона Хопкинса объявил о том, что часть свитков датируется 100 годом до н. э.

Двумя годами ранее в Наг-Хаммади в Египте также были найдены древние свитки, но рассказ о них я отложу до следующей главы.

Свитки Мертвого моря, извлеченные из пещер Кумрана, доставлялись в Палестинский археологический музей (ныне Музей имени Рокфеллера) в Иерусалиме, где поступали в распоряжение строгого традиционалиста доминиканца Ролана де Во. Научный мир не проявлял к ним интереса, поскольку ученые решили, что свитки являются всего лишь древними копиями книг Ветхого Завета, например, книги пророка Исайи. Когда де Во осознал истинное значение кумранских свитков, он понял, что в интересах Церкви — не обнародовать их содержание. Свитки Мертвого моря доказывали, что Римско-католическая церковь покоится на фундаменте лжи.

В 1954 году, на беду Церкви, свитками заинтересовался Джон М. Аллегро, независимый ученый, представлявший в международной группе археологов Британию. Аллегро по наивности полагал, что работает бок о бок с не имеющими предрассудков специалистами, которые не будут возражать, если он оповестит общественность о том, что, судя по свиткам, Иисус был не сыном Бога, а еврейским революционером. Когда стало ясно, что результаты исследования публикуются невероятно медленно просто потому, что их не хотят публиковать, а материал для публикации отобран по признаку безобидности, Аллегро решил действовать.

Он не первым понял, что ученые мошенничают. В 1955 году в «Нью-Йоркере» появилась статья о свитках американского литературного критика Эдмунда Уилсона, снискавшая такой успех, что он решил написать о них целую книгу. Уилсон придерживался левых и антикатолических взглядов. Он обратил внимание на проволочки с публикацией результатов исследования свитков, а также на напряженные отношения коллектива Музея имени Рокфеллера с независимыми учеными вроде сорбоннского профессора Андре Дюпона-Соммера, который пятью годами ранее заметил, что в свитках Мертвого моря описывается распятый Учитель Праведности, очень похожий на Иисуса. Дюпон-Соммер удивился, узнав о том, что на него ополчились оппоненты-католики.

В 1956 году Джон Аллегро трижды выступал в передачах о свитках на английском радио и посоветовал другу, который спросил его о команде де Во, не становиться теологом, поскольку «ко времени, когда я закончу исследование, никакой церкви уже не будет»[142].

В Англии радиопрограммы с его участием прошли почти незамеченными. Эстафету подхватила газета «Нью-Йорк Тайме», в которой появилась информация о том, что ранние кумранские манускрипты повествуют о христианстве за 100 лет до Иисуса. Журнал «Тайм» опубликовал статью «Распятие до Христа». К этому времени католические ученые уже приготовились к обороне. Они объявили Эдмунда Уилсона невежей и дилетантом, однако ученый из команды де Во был куда опаснее.