После долгих споров было решено, что Катарина тоже поедет, одевшись возвращающейся со столичного рынка крестьянкой: серое платье без рукавов длиной до колен, белая рубашка с рукавами до локтей, зелёный шаперон с фигурными вырезами по краям и тугой корсаж из плотной серой ткани, обхватывающий талию. Чтобы не было подозрений, ей сделают ложную повязку: тогда будут думать, что она сломала руку.

Одевшись, я глянул на приготовленные сигнальные ракетницы, а потом выскочил наружу. Сразу же столкнулся с ехидным взглядом возницы, отчего тихонько кашлянул, словно поперхнулся, и отвернулся.

— Что с молниями?! Что с заморозкой? — раздался тут же ехидный окрик генерала, который, похоже, страдал бессонницей. Он полночи бродил по лагерю и тихо ругался из-за чего-то, а потом в пять утра поднял Андрея и заставил его составлять отчёт по экипировке экспедиции. И что ему неймётся?! Будь у этого «барона» настоящее баронство, всех бы в нём задолбал, включая соседей. А он ещё матерился, искал свои удочки, решив в пять утра сходить к ручью. Нет там рыбы, даже в омуте — так сказала Катарина, а она звериным чутьём чует. Неудивительно, что Петра Алексеевича поставили на должность начальника базы, энергии, как молодого. И он, говорят, ещё воевал много где.

Вдобавок он вчера задолбал всю пушкарскую банду, гоняя их туда-сюда. Солдатики во главе с Глорией сперва ёрничали, мол, недопустимо, чтобы ими мужик командовал, но потом генерал хлопнул в ладоши, ехидно посмеялся и со словами «Что ж, применим местный вариант куртуазного вафела» пошёл кляузничать леди Ребекке. Через минуту из палатки вылетела остервенелая Герда и отхреначила всех палкой. После этого возражения пропали, а пушкарки только к ночи упали на траву без задних ног, вволю натренировавшись в заряжании орудия, имитации выстрела по команде «огонь» и переведении из походного положения в боевое и обратно на время. Генерал тогда потирал ладони и говорил, что после военной базы на несколько тысяч дураков он чувствует себя, как в санатории.

— Работаю, — пробурчал я в ответ на вопрос о волшебстве.

— Андрюха! — снова заорал Петра Алексеевич.

Из палатки, потирая лицо ладонью, вынырнул сонный лейтенант.

— Я, тащ генерал!

— Что с соколом?

— С каким соколом?! — опешил товарищ.

— Ты же у нас связюка, вот и займись дублированным средством связи! — усмехнулся начальник, укладывая удочки в чехол.

— Тащ генерал, я из всех птиц только волнистых попугайчиков в руках держал, и тех кошка съела.

— Ничего, ты же у нас орёл, вот и пользуйся родственными связями! Общайся с соколами.

Потом из фургона вылезла Катарина, а из медицинской повозки — Лукреция. Она сразу же экспроприировала это транспортное средство, оказавшееся более удобным, чем прежнее. Особенно её порадовал гамак, растягивающийся под потолком вдоль повозки.

Вскоре умылись, поели и приступили к задуманному плану.

Я и Катарина сели на обычную телегу, с которой предусмотрительно сгрузили мешки с зерном. Туда кинула два тюка сена и полмешка картошки, так как, кроме землян, её никто не ел. Сложили большую торбу с провиантом и два больших ведра с коромыслом в виде толстой изогнутой палки с вырезами, на которые вёдра и вешаются. Сунули под сено сигнальные ракетницы, а мне в сумку положили радиомаячок и магодетектор. Кроме того, я захватил с собой короткую люминесцентную лампу и термос с термопарой и простейший вольтметр. Из оружия — пистолет скрытого ношения и пара гранат, а у Катарины — обычный топорик, метательные ножи и деревенский тесак для разделки мяса, ну, такой целиком железный, с рукояткой как у кочерги и длинной прорезью ближе к концу лезвия, чтобы можно было брать двумя руками и использовать как рубанок, дабы скоблить дерево, звериную шкуру или мясо с костей. В общем, универсальное средство.

В телегу был запряжён один унылый вол, который очень неохотно потянул за собой поскрипывающую телегу. Лагерь потихоньку удалялся, а вскоре и вовсе исчез из виду за пологими холмами. Первый час мы просто молча глядели вперёд.

Я вздохнул и, чтобы хоть как-то убить время, сел и достал люминесцентную лампу. Морозные заклинания лучше попозже, так как с электричеством я уже научился обращаться.

— А если не встретим никаких разбойниц? — тихо спросила Катарина.

Я пожал плечами.

— Тогда доедем до границ владений Вечноскорбящей матери и будем там ждать остальных. Ну, а если встретим, дадим знать остальным. За нами примчатся на колесницах, бросив охраняемый обоз, и всех перебьют. Но я думаю, обычные разбойницы будут пешими, так что от погони не уйдут.

Почесав в затылке, я снова задумался над колдовством. Лукреция умеет делать молнии, при этом энергию берёт не из аккумулятора. Что такое молния? Это атмосферный разряд. Но воздух — диэлектрик, и это значит, надо приложить очень большое усилие, чтоб его пробить. Сколько у магессы получалось? Метров двадцать от силы.

— Ну-с, приступим.

Я положил лампу на колени и коснулся её посередине кончиками двух спиц.

Так, представим, что ядра — это большие красные шары, а электроны — маленькие синие точки. Тогда долбаная магия должна развести их по разным углам. Надо придумать для этого эффекта волшебное слово, чтоб всё по волшебной науке. Пусть будет «искробой».

Я медленно начал разводить спицы, со скрипом царапая стекло. Когда спицы достигли самых краёв, я отдёрнул их от стекла. По идее, сейчас должен был проскочить разряд, но ничего не получилось.

Пробуем ещё раз. Я снова свёл вместе волшебные палочки и начал представлять, как электроны и ионы расходятся, словно море перед Моисеем. Спицы медленно начали удаляться друг от друга. А потом…

А потом мне на колени упала эта зараза. Он по-прежнему имел облик костлявой глазированной и длиннохвостой твари размером с кошку, но на этот раз был белым, сверкающим изнутри, как глубоководная рыба, сожравшая закоротивший галогенный прожектор, а ещё дёргающимся и визжащим. От него даже искры посыпались и лёгкий дым пошёл. В общем, всячески изображал кота, попавшего в трансформатор.

— Падла! — заорал я и чуть не разбил лампу об эту тварь. Благо, вовремя спохватился. — А ну, прочь отсюда!

Катарина, державшая поводья, обернулась и молча уставилась на создание. Она даже слегка занесла руку, чтоб свершить ритуал изгнания, но на полпути замерла и лишь продолжила наблюдать.

— Юрий, — произнесла она, когда я всё же выкинул монстра из телеги, — твои страхи не всегда похожи на те, что гложут души людей, рождённых под светом Небесной Пары. Расскажи о них.

Я вздохнул, отложил в сторону лампу и поглядел на девушку.

— У нас жизнь очень сильно отличается от вашей. У нас почти нет страха перед дикими зверями, многие никогда их даже не видели, родившись, выросши и состарившись в пределах одного громадного города. Наши мудрецы дали нам многие изобретения, облегчившие жизнь. Но изобретения принесли не только блага, но и страхи. Вот этот сверкающий и орущий уродец напугал меня тем, что его ударило током.