Теперь предстояло сдержать слово и отдаться на волю его высочества.

Крестная отправилась разыскивать мужа, а Кейт медленно пошла вверх по лестнице, безуспешно пытаясь привести мысли в порядок.

Выражение «доставить наслаждение» звучало… звучало многообещающе, согревало тело и радовало душу, а говоря точнее, разжигало кровь и доводило до безумия. Кейт поймала себя на том, что поминутно оглядывается, словно ждет, не появится ли из-за угла принц.

Потребовалось немало выдержки, чтобы не вернуться в гостиную или, что было бы еще хуже, не спросить Бервика, где можно найти его брата.

Мысль о возможном падении привела в ужас. Кейт собрала волю в кулак и быстро зашагала по коридору в западное крыло.

Да, каким бы ни оказался поцелуй, принять его все равно придется. Но вот унижаться, демонстрируя собственное лихорадочное состояние, вовсе не обязательно.

Да, она пройдет через все, что он задумал, не теряя достоинства. От этой мысли сердце Кейт забилось еще громче, и она ускорила шаг.

Стоило ли удивляться, что, едва завернув за угол и войдя в картинную галерею, она сразу на кого-то налетела?

Не на Гейбриела — это она знала точно, — потому что в данный момент все ее существо было настроено на характерный пряный, мужественный аромат, а от этого человека исходил легкий запах свинарника, не до конца заглушенный цветочным мылом.

— Ваша светлость! — Кейт поспешно присела в реверансе перед князем Фердинандом, дядюшкой принца. — Прошу простить, задумалась.

— Мисс Долтри, не так ли? — осведомился экстравагантный джентльмен. Седые волосы воинственно топорщились на макушке, а на носу блестело золотое пенсне. — Ничего страшного, моя дорогая. Вот рассматриваю картины — пытаюсь понять кое-какие страницы истории рода Поумроев. Видите ли, история — вещь чрезвычайно важная.

Он стоял перед портретом важного длинноносого патриарха.

— Это первый из них. Похоже, в середине пятнадцатого века именно этот парень и построил замок.

— А сколько времени прошло с той поры, как здесь поселились Поумрои? — поинтересовалась Кейт. Смущение быстро уступило место любопытству.

— Несколько веков, — ответил князь Фердинанд. — Не далее как сегодня утром я изучал в библиотеке книгу пэров и выяснил, что интересующая нас ветвь генеалогического древа засохла уже при Тюдорах. — Он перешел к следующему портрету. — Видите эту леди? Вот на ней род и оборвался.

С портрета на Кейт смотрела миловидная особа с маленькой девочкой на руках, а из-под ее стула выглядывала лохматая собачонка.

— Это и есть последняя герцогиня Поумрой? — спросила Кейт, пытаясь представить, как звали собаку: Раскал? Денди? А может, Фредди?

— Они не были герцогами, — поправил Фердинанд. — Выше баронов не поднимались. Правда, бароны вполне благополучные. С таким замком могли оказывать короне немалую поддержку: снабжать армию и так далее. В те времена Англия умела работать.

— А вы не знаете, как ее зовут?

Князь достал из кармана мелко исписанный листок и принялся просматривать, отыскивая нужное имя.

— Эглантайн, — наконец прочитал он. — Или это ребенок? Нет, леди Эглантайн. Сейчас поищу имя дочери… точно помню, что где-то записал.

— Может, Мерри? — Кейт подняла руку и осторожно прикоснулась к щеке девочки.

— Кажется, так и есть. — Князь перевернул листок. — Вот, нашел: родилась в тысяча пятьсот девяносто четвертом, а умерла в тысяча пятьсот девяносто седьмом. Бедняжка и прожила-то всего три года.

— В саду есть надгробие, и на нем написано имя, — пояснила Кейт.

— А похоронена малышка скорее всего в часовне, — предположил князь. — Я бы уточнил, да никак не могу найти ключ. Должно быть, племянник куда-то спрятал; даже Бервик не знает. Священника у нас здесь нет: все глубоко верующие остались в Марбурге.

Кейт перевела взгляд на следующий портрет.

— А за кого же вышла замуж леди Эглантайн? Вот за этого джентльмена? — Она показала на угрожающего вида лорда, чья рука покоилась на золоченой рукояти меча.

— Звучит достаточно скандально, но замуж дама вообще не выходила. — Князь запустил пятерню в волосы, отчего они встопорщились еще больше. — Этот суровый джентльмен — ее брат, последний лорд Поумрой. Погиб в пьяной драке, не оставив наследников. Он тоже не женился, а Эглантайн, как водится, наследовать не могла. По этой причине замок перешел к какому-то дальнему родственнику по фамилии Фицкларенс, и тот переехал сюда вместе со всей семьей. А два года назад поместье оказалось во владении герцога Марбурга.

— Как же это произошло?

— Мой брат, великий герцог Альбрехт Уорл-Марбург-Баасфельд, породнился с Фицкларенсами через старшую дочь прусского короля Фредерика Вильгельма Второго, герцогиню Йорк и Олбани, принцессу Шарлотту… а через мою троюродную сестру вошел в свойство с Каролиной Брунсвик. — Князь отбарабанил сложные имена с такой легкостью, как будто тренировался с утра до вечера. — И каким-то образом внезапно оказался хозяином замка. Трудно поверить, но подобные чудеса случаются довольно часто — намного чаще, чем вам кажется.

Поскольку Кейт ровным счетом ничего не казалось, она предпочла смолчать.

— Вероятнее всего, никто бы об этом поместье и не вспомнил, — продолжал Фердинанд, — и все здесь навеки заросло бы бурьяном, но случилось так, что Огастас надумал убрать с глаз долой неугодных родственников. — В голосе послышались гневные нотки, и Кейт прониклась состраданием.

— Англия — неплохое место для жизни, — сочувственно успокоила она. — Конечно, у нас часто идут дожди, но люди мы приличные и незлые.

— Вижу, — согласился Фердинанд. — Да и никогда не сомневался, дорогая. Все мы время от времени испытываем на себе стрелы яростной судьбы. Вот только Гейбриела жалко. С первого взгляда, пожалуй, не скажешь, но парень он выдающийся. Необыкновенный.

— Правда? — робко переспросила Кейт.

И пронзительные глаза, и удивительный лоб… даже яркая внешность свидетельствовала о необычности принца. Он с отличием окончил Оксфорд. Заставил ученых мужей глубоко задуматься: опубликовал какую-то работу, в которой поставил под сомнение прежние методы археологических раскопок. В отличие от остальных ему не все равно, в какую сторону движется наука.

Кейт посмотрела на собеседника и внезапно поняла глубину его мысли: с одной стороны, великий герцог Огастас, которому не было дела до смешного стареющего дядюшки, а с другой — принц Гейбриел, чья забота распространялась не только на родственников, но и на историю.

— Наверное, принц рад жить здесь вместе с вами, — предположила мисс Долтри.

— Я был бы счастлив умчаться в жаркие страны, чтобы заняться раскопками могил и древних городов, — возразил Фердинанд. — Но уже настолько стар, что понимаю: жизнь не дает всего, о чем человек мечтает.