— Я поручил Вику ее отвлечь.

— Вы поведали Вику о своих планах? — Кейт отпустила Цезаря и торопливо поднялась. — Позвольте узнать, что же именно?

Гейбриел встал с кресла.

— Поверьте, Вик оказался намного опаснее Бекхема и пришел в ярость, как только услышал, что…

— Поверить не могу, что вы разговаривали с ним на эту тему! — закричала Кейт. — Неужели не понимаете, что натворили? Еще не наступит вечер, как все в замке будут считать меня распутницей!

Принц нахмурился.

— Вик — мой брат, а также правая рука и самый близкий друг. Не проронит ни слова, даже если категорически не согласен.

— И на том спасибо. Нет, мне никак нельзя идти к вам! Кто-нибудь заметит по дороге, и этого уже будет достаточно для вечного позора.

— Никто вас не узнает, — успокоил принц. — Тетушка живет в той же башне, а вы наденете ее вуаль.

— Слишком рискованно, — упорствовала Кейт. — Что, если мы встретим кого-нибудь из знакомых тетушки? Или саму леди Дагобер? Она недавно похвасталась, что знает всех на свете. И Элджи будет беспокоиться.

— Вик уже предупредил леди Роут и лорда Димсдейла о том, что у вас проблемы с желудком, — доложил Гейбриел.

— Слишком многое на себя берете, — сердито буркнула мисс Долтри.

— Пожалуйста, Кейт.

Грустная правда заключалась в том, что это «пожалуйста» звучало абсолютно неотразимо.

— Что ж, посмотреть на кувшинчик, конечно, очень интересно. Так и быть, зайду на часок, не больше, — сдалась она.

Гейбриел протянул вуаль:

— Наденьте, любовь моя.

— Не смейте так меня называть! — сердито воскликнула Кейт и расправила вуаль, отгородившись от мира черным кружевом. — Никакая я вам не любовь, а просто… просто…

— Скажите же! — Гейбриел взял ее за руку. — Откройте тайну, кто вы? Вик задал тот же вопрос и едва не убил, когда я ответил, что, по-моему, вы самая красивая из всех женщин, которых мне хотелось соблазнить. Не то чтобы я планирую это…

— Лучше бы он вас убил, — проворчала Кейт. — Уверена, что добром эта история не кончится.

— Только подумайте: вам ничто не грозит. Все решат, что я флиртую с мисс Викторией Долтри, а вовсе не с вами.

— Уже придумали роль и для нее? Виктория не простит мне подлога.

— Почему же? Побоится, что пострадает ее репутация?

— Бедняжка даже не имела возможности вволю пококетничать, не говоря уж о том, что с первого взгляда всерьез влюбилась в Элджи.

— С трудом представляю, что подобное возможно. Вчера вечером лорд Димсдейл был с нами в бильярдной, где заявил, что мог бы поступить в Оксфорд, но решил, что учеба — пустая трата времени.

— Да, к сожалению, подобные рассуждения вполне в его духе, — вздохнула Кейт.

— Последний поворот направо, и мы в полной безопасности. О чем же вы сожалеете? Он ведь мой родственник, а не ваш.

К ужасу Кейт, в этот миг где-то неподалеку послышался знакомый жизнерадостный голос. Напевал Элджи, причем уверенно и чисто, но, кажется, был не слишком трезв. Еще миг — и пение оборвалось. Лорд Димсдейл заметил пару.

Кейт попыталась хоть что-то рассмотреть через вуаль, но увидела лишь темные силуэты.

— Княгиня Мария Тереза, позвольте представить вам лорда Дьюберри и лорда Димсдейла, — произнес Гейбриел; Кейт слегка присела и пробормотала что-то невнятное.

— Очень рад встрече, — вежливо отозвался Дьюберри.

Элджи, как всегда, склонился до земли.

— Осторожнее, парень, — предупредил Дьюберри. — Если будешь так бросаться людям под ноги, то, чего доброго, не удержишься и упадешь.

Кейт испугалась, что окружающие услышат, как гулко бьется ее сердце. Если ее узнает Элджи — это еще полбеды, но лорд Дьюберри…

— Надеюсь, вы в добром здравии, ваша светлость? — любезно поинтересовался лорд Димсдейл.

— Вы шокировали тетушку своей грубой песней, — пошел в наступление Гейбриел, прежде чем Кейт успела что-либо ответить. — Уж не изменило ли вам чувство меры, виконт? — Принц говорил как истинный повелитель.

— Бервик пригласил нас на экскурсию в винный погреб, — признался Алджернон. Да, он действительно выглядел пьяным. — Чудесная коллекция, ваше высочество!

— Надеюсь, господа, вы нас извините, — прервал беседу Гейбриел. — Я как раз провожаю тетушку в ее покои.

— Но ведь в некоторой степени она и моя тетушка, — гордо провозгласил Элджи. — Позвольте поддержать вас под другую руку, ваша светлость.

Кейт испуганно отпрянула и энергично затрясла головой.

— Княгиня чрезвычайно разборчива в знакомствах, — пояснил Гейбриел так важно, словно носил титул великого герцога.

— Да-да, конечно, — поспешно отступил лорд Димсдейл. — Я вовсе не хотел показаться вам навязчивым, ваша светлость.

Мисс Долтри услышала удаляющиеся шаги и вздохнула с облегчением, но в эту минуту донесся голос Элджи:

— В этой накидке тетка выглядит как настоящее пугало. Почему никто не скажет ей, что монахиням место не в замке, а в монастыре?

Дьюберри, видимо, что-то возразил, и лорд Димсдейл попытался оправдаться:

— Я всего лишь хочу сказать, что она напоминает мне одну зловещую старуху с косой. Можно детей по ночам пугать.

Рука принца заметно задрожала.

— Прекратите смеяться! — зашипела Кейт.

— Не могу! — пробормотал Гейбриел сдавленным голосом. — Знакомиться с родственниками вредно. Страдает amour propre.

— Что это значит? — не поняла Кейт. — Мы уже пришли?

— Осталось только подняться по лестнице. — Гейбриел крепче сжал ее руку. — «Amour ргорге» — это «самолюбие». Тот факт, что лорд Димсдейл украшает своим присутствием генеалогическое древо, существенно снижает самооценку.

— Отлично, — заключила Кейт. — Впервые в жизни Элджи принес хоть какую-то пользу.

На вершину круглой башни вела узкая каменная лестница; ступени змеей вились вдоль стены. Кейт шагала осторожно, стараясь не наступить на длинную вуаль, но даже в эту минуту не переставала корить себя за легкомыслие.

Интуиция подсказывала, что Гейбриел твердо решил ее соблазнить. Но зачем же, зачем она так послушно, шаг за шагом, поднимается в его берлогу? Неужели для того, чтобы, подобно сестре, опозорить память отца и оказаться в интересном положении, но не замужем?

Впрочем, память отца опозорить трудно, напомнила она себе. Для этого он сам сделал все, что можно. От одной лишь мысли о его похождениях, а главное — об изменах матери, в ее душе рос протест.

А она всего лишь посмотрит на древний кувшинчик. И позволит Гейбриелу ее поцеловать. Все, больше никаких вольностей. Даже несмотря на безумную влюбленность — к чему себя обманывать?