— Я попросил жену вызвать врача, — объяснил Кансини. — Она также позвонит моему помощнику и фотографу. Полагаю, вы не станете возражать, если мы возьмем в отеле ваши паспорта для установления личностей.

Кэтрин и Дилани понимающе кивнули.

— Отлично, — сказал Кансини. — Итак, синьора, вы говорите, что встали ранним туманным утром, чтобы совершить пробежку. И во время занятий спортом встретили человека, который преследовал вас до замка, где попытался напасть на вас.

— Я говорила, что он хотел зарезать меня, и сделал бы это, если бы Джон не остановил его.

— Извините меня, но я вынужден задавать утомительные вопросы. Это входит в мои обязанности.

— Продолжайте, — поощрила его Кэтрин.

— Вы раньше никогда не видели этого человека?

— Нет. Я обратила на него внимание перед уходом из ресторана.

Кансини недоуменно покачал головой:

— Странно. Вы не согласны?

— Еще бы.

— Непонятно и то, — вступил в разговор Дилани, — что на одежде парня нет никаких этикеток, а подушечки пальцев выжжены кислотой. К тому же у него при себе имелся конверт с сорока тысячами долларов. И еще вот это.

Дилани сунул руку в карман брюк, вынул паспорт Умара и положил на тумбочку, стоящую у дивана.

Кансини открыл его при помощи ручки.

— Отто Магнусон, — прочитал констебль.

— Документ, возможно, фальшивый, — предположил Дилани. — Как видите, там нет штампа о въезде в страну — да и вообще никаких штампов. Он новый, как и вся одежда мистера Магнусона. Я не много знаю о Швейцарии, только он нисколько не похож на швейцарца. По моему мнению, у него чисто арабский акцент.

— А, значит, вы с ним разговаривали? — спросил Кансини, не отрывая взгляда от паспорта.

— Да. Можно сказать, немного поболтали.

— Каким образом?

— Он хотел воткнуть в меня нож.

Кансини закрыл паспорт и повернулся к Кэтрин:

— У вас есть какие-то предположения о том, почему этот человек хотел причинить вам вред, синьора?

— Нет. Я думала, он хочет изнасиловать меня, только…

В этот момент раздался стук в дверь. Кансини извинился и пошел открывать.

Врачом оказалась весьма привлекательная кареглазая женщина лет тридцати по имени Валентина Санчели, стройная, одетая в простую юбку и блузку.

— А, Валентина, спасибо, что пришли, — поблагодарил ее Кансини. — Извините, что побеспокоил вас в такую рань. Это синьор Джон Дилани, профессор права из Соединенных Штатов. А вот синьора Кэтрин Адамс, адвокат. Они путешествовали на круизном судне, утонувшем несколько дней назад.

Валентина Санчели в удивлении подняла брови. Поздоровалась за руку с гостями и поставила медицинскую сумку на диван.

— Мы слышали о трагедии в новостях. Ужасно, не правда ли?

— Да, — согласилась Кэтрин.

Врач критически взглянула на пропитанную кровью рубашку Дилани.

— Итак… полагаю, вы мой пациент. Давайте вас посмотрим.

Дилани убрал рубашку, обнажая порез в районе левого бока. Кровь уже запеклась и почернела, а место в непосредственной близи к ране слегка покраснело. Врач нахмурилась, увидев шрамы от пуль на его груди.

— Я служил в полиции, прежде чем стал юристом, — объяснил Дилани.

— А я уже подумала, что в вас стрелял рассвирепевший клиент.

Дилани улыбнулся.

— Или взбесившаяся бывшая любовница. Мои приятели хотят услышать от меня именно такую историю. По их мнению, так интересней.

— Думаю, настоящие события не менее занимательны. Карло, можно воспользоваться вашим диваном? Надо промыть рану, и синьору Дилани лучше прилечь.

— Разумеется, — ответил Кансини.

— Могу я чем-то помочь? — спросила Кэтрин.

— Потребуется перекись и простыня.

— Я принесу, — сказал Кансини.

Дилани лег на диван и обменялся взглядом с Кэтрин. Она улыбнулась ему. Спустя пятнадцать минут, после наложения шестнадцати швов, врач позволила Джону встать. Сделала профилактический укол от столбняка и велела не напрягаться в течение нескольких дней. Джон хотел задать ей вопрос, однако передумал, поняв, что она на самом деле инструктирует Кэтрин, которая внимательно ее слушает. Дилани смотрел то на одну, то на другую женщину, а потом устремил взгляд на Кансини, который, будучи несколько удивлен происходящим, предпочитал держаться в стороне. Перед уходом Валентина осведомилась, как долго они намерены пробыть в Портофино. Она сообщила Кэтрин, что хотела бы справиться о здоровье Дилани до их отъезда.

— О, Карло, чуть не забыла. По дороге сюда я встретила Федерико. Он сказал, что они с Джильберто будут ждать вас в замке.

— Очень хорошо. Спасибо, Валентина.

— Весьма благодарен вам, док, — обратился к врачу Дилани, глядя на швы. — Сколько я вам должен?

— Я пришлю счет в отель ближе к вечеру. Сейчас самое главное для вас — отдых. У нас в городе есть хорошая аптека. Если хотите, я выпишу вам рецепт на болеутоляющее.

— Не надо… обойдусь как-нибудь.

Они не успели попрощаться, когда раздался стук в дверь и жена Кансини пошла открыть. Вернулась с чистой рубашкой для Дилани. Он узнал в ней свою.

— Я позволил себе, — сказал Кансини. — Полагаю, вы не возражаете.

— Отлично придумано.

По дороге к замку Кэтрин обуревали разнообразные чувства. Она ощущала все большую привязанность к человеку, спасшему ей жизнь, и гнев, граничащий с ненавистью, к тому, кто хотел отнять у нее божественный дар. Эмоции, контролируемые все последние дни, вырвались наружу. Сначала Кэтрин думала позвонить детям и сказать, что вылетает домой ближайшим самолетом. Более того, хотелось что-то предпринять, и она испытывала чувство разочарования из-за того, что не знала, с чего начать. В тот момент, когда врач оказывала помощь Дилани, она встретилась с ним взглядом, и он, по-видимому, прочитал ее мысли. Подмигнул ей и улыбнулся.

Она не сомневалась в том, что Джон прав: кто бы ни был тот человек, он не случайно напал на нее.

Но почему? Какая-то бессмыслица.

Кэтрин стала мысленно вспоминать судебные тяжбы с ее участием в прошлом и настоящем, стараясь выделить человека, который ненавидел бы ее до такой степени, что мог пойти на преступление. Все попытки найти виновного упирались в каменную стену. Многие проявляли недовольство результатами бракоразводных процессов, однако вряд ли кто-то из них мог стать убийцей.

Когда они прибыли во внутренний двор замка, туман уже практически рассеялся, оставив на булыжниках и в трещинах между ними блестящие капельки влаги. В какой-то момент — Кэтрин не могла с точностью сказать, когда именно, — страх уступил место иному чувству. Она вдруг поняла, что сжимает кулаки так сильно, что болят костяшки пальцев. Тогда она набрала в легкие побольше воздуха и расслабила руки. В ней начал преобладать юрист, который рассматривал дела во всех возможных вариантах и видел решения, неясные для многих коллег.