— Не шутите так. Президент Маккой никогда не допустит войны.

— Все меняется. Это я хорошо усвоил. Поместите пацифиста в Белый дом, и меньше чем через месяц он станет таким же, как… вы, например, и мы вполне можем оказаться в состоянии войны. Я не могу допустить, чтобы на моих руках была кровь американских парней.

— Не надо меня учить жизни, Хью. С вами просто невозможно разговаривать. Сегодня, чтобы дела в армии изменились, требуется железная рука.

— Ничего подобного. Всего лишь росчерк пера.

Рассмеявшись, Джаклин похлопал собеседника по спине.

— Могу я пригласить вас в бар? — почти искренне предложил он. — Уже почти час. На Капитолийском холме, помнится мне, бар открывается в полдень.

— Боюсь, нет, Джей-Джей. Без обид. Доктор не разрешает.

— Да, пора позаботиться о себе. Сколько вы уже здесь? Тридцать лет?

— Скоро тридцать шесть. Иногда у меня возникает ощущение, что я уйду отсюда только в одном-единственном случае — вперед ногами.

Джаклин придвинулся к Фицджеральду ближе, и теперь их плечи почти касались.

— Есть и другие способы завершить карьеру для человека вашего уровня.

Фицджеральд остановился, выпрямившись во весь свой могучий рост, и Джаклин как-то сразу стал ниже и неприметнее.

— Вы предлагаете мне присоединиться к генералу Ламару Кингу в качестве одного из ваших консультантов?

— Мы платим намного больше, чем налогоплательщики. Зарплата приличная, но доходы по акциям — вот что действительно впечатляет. Усовершенствовать какую-нибудь компанию типа «Трайтон аэроспейс», потом найти подходящего покупателя… — Джаклин вскинул одну бровь, не говоря ничего и при этом говоря все.

Фицджеральд пошел дальше по коридору.

— Мне лестно ваше предложение, но нельзя научить старую собаку новым трюкам.

— Вас-то мне нечему учить, — сказал Джаклин. — Вы и без меня умеете пользоваться ручкой. Вопрос лишь в том, чтобы взять ручку с черными чернилами вместо красных. Скажите, что вы подумаете над моим предложением. Кстати, у нас вы встретите многих старых друзей.

— Думаю, что даже больше, чем мне хотелось бы. Это проторенная дорожка, как нам дали недвусмысленно понять.

— Ох, Фиц, пожалейте себя!

Подойдя к двери, они обменялись рукопожатиями. Джаклин задержал руку Фицджеральда в своей:

— Знаете, сегодня вечером у меня дома в Уайт-Роуз-Ридж небольшой ужин для нескольких лучших клиентов. В восемь часов. Франсез Тависток согласилась прийти.

У Хью Фицджеральда вытянулось лицо.

— Только не говорите, что и она туда же.

Джаклин вскинул брови. Объявление, что бывший премьер-министр Великобритании согласилась вступить в ряды «Джефферсон партнерс» в качестве «консультанта» планировалось как гвоздь программы.

— Соберется отличная компания, Хью. Настоящий пантеон нашего времени. Пора воздать и вам по заслугам. Боже мой… в каком мы долгу перед вами!

Казалось, Фицджеральд переваривает услышанное.

— В восемь часов? — переспросил он.

— Опять вы? — удивился доктор.

Дженни подняла голову с операционного стола.

— Здравствуйте, доктор Патель.

Молодой индиец задернул штору и еще раз сверился с ее картой.

— Я, конечно, говорил вам, что отлично делаю свое дело, но, кажется, вам уж слишком у нас понравилось.

— А почему вы до сих пор на работе?

— Я-то? Я интерн, поэтому днюю и ночую в больнице. Повезло вам: я только что вздремнул, а то вдруг, сонный, сделаю что-нибудь не так. Хотя наверняка никогда не знаешь. — Он осторожно снял с плеча Дженни повязку. — Давайте-ка посмотрим.

— Меня ранили, — сказала Дженни.

— Вижу. Полагаю, вам уже сказали, что вам здорово повезло.

Дженни кивнула. Она пришла в себя в «скорой», и по дороге фельдшер обработал рану и наложил повязку. Пуля попала в верхнюю боковую часть плеча и вышла, вырвав небольшой кусочек кожи. Крови было на редкость мало, и Дженни решила, что все выглядит гораздо хуже, чем есть на самом деле.

— Надо опять накладывать швы?

— А тут некуда накладывать. Пусть заживает естественным путем. Если потом будет не очень красиво, отправлю вас к моему старшему брату — он пластический хирург. Хорошие руки — у нас наследственное. — Взяв руку Дженни, он расправил ее пальцы у себя на ладони. — Подвигайте пальцами по очереди. Сожмите в кулак. Поднимите.

Дженни выполняла команды одну за другой.

— У вас хорошо получается, — заметил Патель.

— Да уж, я настоящий профессионал.

Только подняв руку, Дженни почувствовала, что не все так здорово: рука, будто налитая свинцом, казалось, держала на весу огромную тяжесть, а затем к ней словно приложили что-то раскаленное. Дженни поморщилась.

Однако Патель был доволен.

— Нерв не задет. Кроме мышц, пуля ничего не повредила. — Опустив ее руку, он подошел к столику и начал готовить антисептический раствор для промывания раны. — Больно?

— Сейчас уже не так сильно.

— Я дам вам обезболивающее.

— И я от него усну?

— Ненадолго.

— Тогда не надо.

Доктор Патель бросил на нее взгляд через плечо:

— Это еще почему?

— Ну, просто… просто не хочу, — сбивчиво объяснила она. — Лучше пусть будет больно. Я не могу себе позволить, чтобы голова плохо соображала.

— Вы что, сегодня собираетесь управлять какой-нибудь сложной техникой? Вилочным погрузчиком, например, или экскаватором?

— Нет, — серьезно ответила Дженни.

Патель отложил бинты, которые готовил для перевязки.

— Дженнифер, я собираюсь промыть рану солевым раствором, сделать местную анестезию, а затем, моя дорогая, мне надо немного подрезать кожу. Все это называется обработать рану. Пули, как известно, несут на себе все самые гадкие инфекции. А это мы не можем оставить без внимания. Поэтому я дам вам викодин. Возможно, будет немного кружиться голова, но не более того. Так что если вам все-таки захочется вздремнуть, учитывая, сколько вы сегодня пережили… не так уж это и плохо.

— Нет, — решительно ответила Дженни. Она резко села, и кровь сразу отлила от головы. Хватая ртом воздух, она опустилась обратно на стол. — Спасибо, мне ничего не надо. Я ухожу.

Доктор Патель сложил руки на груди и прищурился:

— Объяснения я требовать не могу, но был бы вам за них очень признателен. Насколько я понимаю, вы не случайно оказываетесь здесь второй раз за одни сутки?