«Прежде всего, – пишет А.П. Лопухин в комментарии к тексту Екклесиаста, – язык книги с несомненностью показывает, что она явилась уже после плена вавилонского, когда еврейский язык потерял свою чистоту и получил сильную арамейскую окраску. Книга Екклесиаста переполнена арамеизмами даже в большей степени, чем книги Ездры и Неемии и другие послепленные произведения, заключает в себе множество отвлеченных и философских выражений и даже имеет кое-что общее с талмудическим словоупотреблением… Прав один исследователь, сказавший, что если бы Соломон написал книгу Екклесиаста, то не было бы никакой истории еврейского языка. Во всяком случае, тогда нельзя было бы усвоять Соломону книгу Притчей».

За давностью времени точную дату написания Екклесиаста ученые указать не могут, но предполагают, что она была создана в Иудее на рубеже IV–III веков до н. э. И, предположительно, ее автором был палестинский еврей. В то же время А. Мень в «Исагогике» придерживается точки зрения, изложенной в Вавилонском Талмуде, что «Иезекииль и его собратья написали Исайю, Притчи, Песнь песней и Екклесиаст». Другие ученые указывают совсем иное время написания этой книги. Причем разница между крайними датами составляет порядка восьми столетий…

Некоторые исследователи предполагают, что Соломон все-таки причастен к написанию Екклезиаста. Но впоследствии неким палестинским евреем текст книги был существенно переработан и дополнен. Но целый ряд ученых и с этим взглядом на проблему не соглашаются, поскольку такой подход не дает ответа на многие вопросы. Например, почему израильский царь не называет себя Соломоном, а Екклесиастом?

По этому поводу в «Толковой Библии» А.П. Лопухина говорится следующее: «Сравнивая надписание книги Притчей и книги Екклесиаста, некоторые толкователи не без основания находят в последней признаки несоломоновского происхождения. Не совсем понятно, почему Соломон не назван здесь своим собственным именем, как это в книге Притчей, если бы действительно он был писателем книги Екклесиаста. Не выступает ли здесь исторический Соломон простым символом, как и самое имя Когелет? Малопонятно также выражение “царя в Иерусалиме”. В исторических книгах Соломон называется обыкновенно царем израильским (напр., 4 Цар. 23: 13; 3 Цар. 4: 1 и др.), но никогда просто царем в Иерусалиме. Последнее выражение указывает, по-видимому, на то время, когда Израиль перестал составлять самостоятельное царство и не имел уже своего царя в Иерусалиме».

Отстаивая свою точку зрения, Лопухин далее пишет: «И в самом содержании книги мы найдем немало признаков ее позднейшего происхождения. Екклесиаст говорит о себе: “Я был царем над Израилем в Иерусалиме” (Еккл. 1: 12). Сам Соломон не мог употребить здесь прошедшего времени, так как он оставался царем до конца своей жизни. Таким образом мог сказать о нем человек, живший после него. То же следует сказать о выражении: “Я возвеличился и приобрел мудрости больше всех бывших прежде меня над Иерусалимом” (Еккл. 1: 16). До Соломона лишь один Давид был царем в Иерусалиме, следовательно, при жизни Соломона нельзя было говорить о всех бывших царях в Иерусалиме… По (Еккл. 1: 3–9) представляется, что Соломон предавался чувственным наслаждениям ради философских экспериментов, по идеальным мотивам. Этого не мог сказать о себе исторический Соломон» (А.П. Лопухин. Толковая Библия).

По этому поводу любопытную гипотезу высказал Игорь Вегеря в своем исследовании книга Екклезиаста. Он считает, что автором Когелета мог быть афинский философ Деметрий Фалерский (350–280 годы до н. э.). Действительно, с 317 по 307 год до н. э. он являлся властителем Афин, а с 297 года – ближайшим советником при дворе Птолемея Сотера в Египте. Жил он на рубеже IV–III веков до н. э. Фактически под руководством и при непосредственном участии Д. Фалерского был осуществлен первый перевод книг Ветхого Завета на греческий язык, получивший впоследствии название «Септуагинты». И, что не менее важно, Деметрий Фалерский является автором книги «Изречения» («Речения»), которая во многом тождественна книге Екклесиаста.

Гипотеза, конечно, интересная, но маловероятная. И прежде всего потому, что очень сложно объяснить появление «Речений» среди канонических книг Библии. Сам Вегеря считает, что текст мог «быть помещен рядом со священными книгами Закона (а именно – вслед за ними) только в качестве Комментария или Послесловия к только что осуществленному переводу с иврита на греческий…» (И.И. Вегеря. Книга Екклезиаста. 2006)…

Но кто же все-таки скрывается под именем Екклесиаста? Судя по некоторым стихам, автор, выдавая себя за богатого и мудрого царя Соломона, и сам был человеком, знакомым с роскошной жизнью. А в ряде мест своего произведения он также относит себя к «мудрым».

Как и в отношении анонимности создателя книги Екклесиаста, существуют разные точки зрения и на мировоззрение автора. Так, одни экзегеты отмечают его глубокую религиозность. Другие, наоборот, видят в нем светского человека, пресыщенного жизнью и разочаровавшегося в ней, поэтому погрузившегося в пессимизм и скептицизм и к религии абсолютно безразличного. И для таких заключений в книге можно найти немало оснований.

А теперь от авторства книги обратимся к ее тексту. Начнем же с фразы «суета сует и все суета», которая в книге повторяется более 30 раз, но при этом неправильно переведенная с оригинала. Оказывается, «славянским словом “суета” в русском синодальном переводе передано стоящее в оригинальном еврейском тексте слово “хебел” (hebel), и передано неудачно. Потому что в современном русском языке “суета” неизбежно ассоциируется в сознании с суетливостью, бестолковым и суматошным быстрым передвижением туда-сюда. Между тем “хебел”… в ветхозаветных частях Библии… имеет значения: “нечто ничтожное”, “нестоящее”, “пустое”, “бессмысленное”, “тщетное”, “напрасное” (Пс. 62: 10; Иов. 7: 16), нечто почти неосязаемое, как веяние воздуха (Ис. 57: 13)… Таким образом, выражение “суета сует” будет иметь смысл: “все тщетно, напрасно, бессмысленно; ни в чем нет смысла”, так же как погоня за ветром» (М.И. Рижский. Библейские вольнодумцы. М., 1992) …

Что же касается содержания Екклесиаста, то в нем можно выделить несколько проблем, которые автор и пытается решить. Главная же из них: могут ли богатство, слава и мудрость принести человеку полное счастье и удовлетворение жизнью? И на этот вопрос Екклесиаст отвечает отрицательно, говоря: «Суета сует и все суета». Одновременно автор пытается выяснить: какова роль Бога в жизни человека? Особенно остро Екклесиаст ставит вопрос о Божьем суде над человеком. И приходит к выводу, что никаких признаков Божьего суда и наказания грешников в земной жизни нет.

Но, возможно, Всевышний судит людей после их смерти. Однако «живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, ибо и память о них предана забвению» (Еккл. 9: 5). Выходит, что возмездия от Бога нет человеку и после его смерти. Поэтому в сознании Екклесиаста сложился образ иного Бога, отличного от Бога иудейских ортодоксов. Как отметил А. Мень: «Бог для Екклесиаста – это некто бесконечно далекий и почти не связанный с человеком… непонятная роковая сила… абстрактнее бога стоиков. Неизвестно даже, желает ли он блага своим творениям… равнодушный к миру, которому он предоставил крутиться по предписанным законам безо всякой цели» (А. Мень. Мудрецы Ветхого Завета. 3нание – сила. 1990. № 3).