нашей стоянке у форта Джеймса. Красивые тут места. Но как-то не цепляют. И кабаков многовато – на каждом шагу.

А через пару дней, заполненных разнообразными торговыми хлопотами, мы в наемной карете отправились навещать маминых родителей. Тут по хорошо накатанной дороге около часа пути всего до Спаниш-Тауна через мост на реке Рио-Кобре. Вот из-за него мне и не позволили гнать к дедушке на куттере – мачты бы тут не прошли. А жаль, не пришлось бы трястись, ибо рессор в карете отродясь не было. Телега-телегой, только изукрашенная.

Местность вокруг обжитая, то и дело встречаются хижины или повороты к усадьбам. Фазендам, если на мое понимание. Хотя называют их гасиендами. Дедушкина оказалась достаточно далеко и прямиком на речном берегу. Хотя считается она папиной, но это просто формальность, чтобы мамины родители оставались здесь жить, притворяясь управляющими. Вот прямо словно дворецкий и экономка, как у нас в имении Бетти и Джон Коллинзы. Не владеют, но распоряжаются.

Дед выглядел настоящим испанским грандом, а бабушка благородной сеньорой. Они приняли нас старомодно одетыми и с торжественными выражениями на лицах. Выпили за встречу прекрасного вина. Я как-то на этом раньше не заострял внимания, но в этом мире дети хлещут спиртное безвозбранно. Пиво особенно. Хотя чему удивляться? Здесь и сейчас присказка «Губит людей не пиво…» – ни разу не ерническая.

Потом мы обходили владения, где участки, заросшие тропическим лесом, чередовались с засеянными сахарным тростником делянками. Хижины рабов выглядели ничуть не убого, а сами рабы дрыхли в тени под навесами.

Единственным работающим, кого мы увидели, был мальчишка, следящий за горением печурки перегонного куба, да и тот не особенно утруждал себя лишними движениями.

Сонное царство беспробудно функционировало до тех пор, пока не утих дневной зной. Едва солнце склонилось к горизонту, как зазвучали голоса, и под навесами начались работы – крошили стебли тростника, давили их под прессами и собирали сок в огромные чаны. Даже когда угасли короткие тропические сумерки, деятельность не прекратилась – в котлах упаривали сладкий сок, который на вкус оказался довольно противным. Но из него шумовками вылавливали комки уже настоящего сахара. Не слишком белого, но по-настоящему сладкого. А оставшееся сливали уже в другие чаны для брожения.

Любопытные девчонки с интересом проследили весь техпроцесс, остановившийся еще до полуночи – всех погнали спать. Не девчонок – работников. Чтобы снова поднять еще затемно с утра, пока жара не стала одуряющей, те же мужчины рубили тростник, который свозили под навесы дожидаться вечернего всплеска активности.

Надсмотрщиков с бичами я здесь не увидел, всем распоряжался дедуля, одетый много проще, чем в официальной обстановке. Признаков социальной напряженности тоже заметно не было. Зато за сутки непрерывной работы перегонного куба набежала бочка тростникового самогона, который станет ромом, когда с годик постоит в дубовой емкости. Все очень просто.

Глава 25. Совещание в Филях

Отзвучали последние аккорды, и мама с дедушкой передали гитары Соньке и Консуэллке. Девочки вместо красивой испанской баллады исполнили непритязательную английскую песню про пасущихся овец. До мастерства старших им, конечно, было далеко, но инструментом они владели уверенно.

Изображающая прилежную служанку Мэри разнесла на подносе бокалы с легким вином – она всячески старалась не выглядеть госпожой, хотя положение маминой крестницы позволяло ей носить одежду высших слоев общества и вести себя непринужденно. Она с удовольствием примеряла на себя разные роли. Сейчас – низшей среди благородных.

У нас тут идут очередные вечерние посиделки, уже третьи по счету. Стороны в ходе неспешного трепа обо всем и ни о чем усиленно знакомятся или заново притираются друг к другу. В первый вечер пришлось срочно вспоминать полузабытые мамины уроки испанского и мучительно подбирать слова. Сейчас уже полегче.

– Итак, обстановка в Англии вызывает беспокойство, – рассудительно проговорил дедушка, начиная давно назревший серьезный разговор. – Я полагаю разумным довериться твоему чутью, Агата. Как и тогда, когда англичане пришли выгонять нас отсюда.

– А почему не прогнали? – вскинулась наша младшенькая, Кэти. Ей уже идет восьмой год, и она тоже школьница. Считает, кует ножики и отливает из олова колечки. То есть первый класс закончила успешно.

– На самом деле бабушку и дедушку прогнал мистер Корн, – улыбнулась маменька. – А меня принудил к замужеству.

– Хочется услышать детали, – прорвался я к речевому аппарату, воспользовавшись Сонькиным замешательством.

– Это было через год после того, как Испания окончательно признала Ямайку английской и вскоре после того, как Генри Морган вернулся из столь дерзко разграбленной Панамы. Раньше-то до полуразрушенного Сантьяго-де-ла-Вега и его опустошенных окрестностей никому никакого дела не было – испанцы ведь поотпускали всех рабов, когда проиграли нам, англичанам, в пятьдесят пятом. А без рабочей силы эти земли потеряли ценность. Конечно, город считался столицей острова и там даже сидел губернатор, но на эту должность тогда фактически ссылали неугодных, так что и сил в их руках было немного. Даже ближайшие окрестности хоть и были хорошенько пограблены при захвате, но в большинстве своем так и оставались в руках прежних владельцев. Но спустя пятнадцать лет те, кто тут еще оставался, потихоньку и город отстроили, и хозяйство наладили. А в Порт-Рояле тогда собралось достаточно решительных парней, не слишком довольных долей, которую выделил им Морган, – пустился в воспоминания отец. – Как раз сезон дождей начался. Подобравшись к этому поместью, мы встретили сотню рубщиков тростника с ярдовой длины тесаками. А сохранить порох сухим здесь – целое искусство. Поэтому наша банда отступила и отправила меня на переговоры. И вот вхожу я в этот самый дом и падаю, сраженный наповал неземной красотой вашей мамы. Через полчаса рабы вынесли мокнущим под дождем моим товарищам десяток зажаренных поросят и бочонок рома. А еще через пару часов мы с вашим дедушкой вернулись из столицы с бумагами о добровольном дарении всех этих земель мне. Он легко согласился с доводами о том, что его отсюда все равно выдавят, и стал изображать управляющего. А вот сеньорита Агата долго мучила меня…

– Помучаешь тебя, такого убедительного, – воскликнула маменька. – Пообещал, что я так и останусь в родительском доме, для посторонних считаясь супругой английского джентльмена. Но сообщение о гибели вашего дяди все перевернуло с ног на голову. Не могла же я не узнать, как в Англии живут жены владельцев тамошних поместий!

Ну что тут скажешь? Разумность свойственна всем предкам Софочки, с кем мне довелось познакомиться. Хотя, конечно, в этой истории наверняка многое опущено. Официальная версия для детей, так сказать. Чего стоит оговорка отца о более чем близком