— Ей бы лучше в академию… Потенциал-то есть, — с сомнением протянул Норрел.

— Нет, — излишне резко отрезал родственничек. — Хватит мне братца, который неизвестно, доживет ли до диплома. Вы ведь помните статистику выпускников темного крыла?

— До седьмого курса доживает каждый третий, — усмехнулся маг. — Именно поэтому девушкам предпочитают отказывать под всеми возможными предлогами… Не то что у этих светлых паладинов. Факультет искусств традиционно заканчивает большее число магов, чем поступает изначально…

— Это как? — подала голос молчавшая до этого крысявка.

Дэн и Норрел тактично промолчали, зато толстяк, все так же сидя на заднице, уже пришел в себя и глумливо ответил:

— Рожают. Чего б не рожать? Там же все девицы в основном… Богатые к тому же. О том, чем дитя прокормить, думать не надо, а деньги и няньку позволяют нанять…

— К тому же мой брат уже всю свою часть наследства потратил, а за невестку в качестве адептки магистерии я платить не намерен, — вернулся к прежней теме Дэн.

— А вы не говорили, что Рейнара ваша родственница. Я-то, грешный, подумал, раз вы попросили дело о поднятом погосте замять, то…

— Давайте лучше допросим нашего мертвяка, раз уж вы зашли к нам. Я, увы, не некромант, а лесс Ленрой сегодня, похоже, потратил весь резерв.

— Выпили, — буркнул толстяк, поднимаясь и недовольно глядя на меня.

Куда только девалось его давешнее радушие?

Норрел же лишь кивнул, подошел к столу, что стоял у стены и чудом уцелел, пока за нами гонялись умертвия, взял артефакт, над которым так трясся штатный некромант, и приступил к допросу. Но как ни бился магистр, умертвие бодро отвечало на все вопросы, кроме тех, которые касались непосредственно дня несостоявшегося убийства. Так продолжалось с час. А потом…

Я слушала слова, что вырывались из глотки умертвия. С каждой секундой они все больше походили на мычание. Еще немного, и связки вовсе не смогут издать ни одного звука. Удивительно, что они вообще остались в относительной целости, учитывая, как покромсали «посыльного».

Лицо — сплошное месиво. Убийца позаботился о том, чтобы адепта не опознали как можно дольше. А что, умно. Списать все на исчезнувшего студиозуса, которого кинутся искать сначала среди живых, а когда дело дойдет до клиентов дома упокоений, то он успеет и онеметь. Если бы, конечно, сыскался.

Труп последний раз выдохнул, и из его горла полилось лишь невнятное: «Ы-ы-ы-ы».

— Я сделал все, что мог. У него разговорный блок на конкретный временной промежуток. Не пробить. Заклинание молчания и так ему все связки уже разъело.

А я смотрела на белесые глаза трупа, в зрачках которых отражался свет от светящихся шаров, парящих под самым потолком.

— Энжи, а память об увиденном глазами можно как-то вынуть? — шепотом спросила я, вспомнив одно бредовое утверждение, что последние прижизненные воспоминания остаются на сетчатке глаза.

— Чего? — не поняла крысявка.

Зато наш разговор уловило чуткое ухо Дэниэля.

— Можно. Но совсем не факт, что это будет последнее воспоминание… Скорее самое яркое, к тому же непродолжительное. Поэтому-то данный способ изъятия воспоминаний мало практикуют: редко из этого выходит что-то дельное. Лучина времени из неизвестно какого промежутка жизни умершего. Это может быть его первый опыт с женщиной или обида на кровника… да мало ли что.

— И тем не менее я бы попробовал, — вмешался в пояснения Вердэна магистр.

— У меня нет увеличителя, крепежа для глазниц и инверсора, как и полотна для проекции, — пискнул штатный некромант. — Ритуал просмотра воспоминаний в стандартную процедуру допроса не входит. Да и в специальную — тоже. Эти образы даже к делу нельзя будет подшить…

Вот только Норрел, похоже, на штатные предписания плевал. С небоскреба. В прыжке. Нет перевертыша? Значит, перевернем голову. Только сначала ее отсечем. Вердэн с магистром начали хозяйничать вовсю.

Я же присоединилась к заметно погрустневшему штатному некроманту и засела в окопе наблюдателей вместе с Энжи. Толстячка было жаль: по его профпригодности несколько раз прошлись наждаком колких реплик и магистр, и мой родственничек.

Через полчаса Дэн держал на вытянутых руках отрубленную голову несчастного адепта макушкой вниз, а белесые мертвые глазницы таращились на стену. Проекция через лупу, любезно одолженную лессом Ленроем, выводилась прямо на белую известку стены.

Нам повезло. Из воспоминаний попался хоть и не момент убийства (видимо, до последнего мига несчастный так и не успел осознать, что он умирает), но эпизод тоже весьма примечательный.

Размытая, с множеством неясных теней, но все же картина выходила занятная. Перед тем как Уилл решил полетать, к нашему тогда еще вполне живому свидетелю подошла адептка. Зеленая рубашка говорила о том, что она с факультета целительства, что на светлой половине. Лицо расплывчатое, зато запястье получилось отчетливым. Тонкое, изящное, с голубоватыми прожилками вен и родовой татуировкой. Последняя вязью рун больше всего напоминала змею, кусающую свой хвост.

Девица протянула свидетелю сверток, что-то говоря. Неужели просила озвучить ту самую кодовую фразу про полет?

Наивный посыльный наверняка решил, что это зазноба так передает своему кавалеру привет. Кому придет в голову травить или убивать? Клеймо академии такого не допустит.

Большую часть отрезка воспоминаний занимал путь до мужского общежития. Вот посыльный передает сверток Уиллу. Рыжик улыбается, разворачивает. Протягивает один пирожок парню и сам пробует угощение… А потом выражение его лица меняется, словно он услышал о гибели сразу всей семьи. Уилл толкает адепта в плечо…

— Все, — обессиленно бросил Норрел.

Дэниэль, еще более озадаченный, чем когда я увидела его за столом с бумагами, задумчиво опустил отсеченную голову:

— Спасибо.

В тишине положил голову на стол и уже пошел было к выходу, когда ему вслед полетело:

— Пусть ваша… родственница, — Норрел усмехнулся в белые и внушительные, прямо-таки моржовые усы, — придет ко мне завтра после обеда, к четвертому удару колокола. Я с ней позанимаюсь. Думаю, пары встреч хватит, чтобы научить ее контролировать силу. С виду она простая, думаю, и дар такой же…

Вот только Дэниэль отчего-то сдержал улыбку. Неужто уже так хорошо меня узнал?

Когда же мы вновь оказались в кабинете Вердэна, хозяин попросил меня присесть, а сам начал мерить комнату шагами из угла в угол и рассуждать:

— Итак, мы имеем: некто сумел обойти протекторат защитной метки магистериума путем наложения обстоятельств. Сначала безобидное внушение, что летать — это хорошо, потом — отключение чувства реальности с помощью зелья. Последнее к смерти не ведет, лишь к приятным галлюцинациям, вот защита и не сработала…

— А почему убийца был уверен, что тот, кого использовали в качестве посыльного, сбежит? Мог ведь и попытаться спасти Уилла? — задала я на первый взгляд очевидный вопрос.