Rie Mortus Atenos,

Rie Mortus Амо.

Rie Mortus Atenos,

Rie Mortus Амо.

Мир вокруг изменился. Пепелище исчезло, оставив вместо себя серую равнину с пожухлой травой. Небо стало совсем черным, исчезли звезды, лишь вдалеке, на горизонте, гуляли алые проблески. Слышались далекие крики и вой, и даже ветер здесь был овеществлен и видим: черный, словно дым, и тягучий, как смола. Такой видели некроманты страну Смерти, в которой были частыми гостями.

Обрушившийся внезапно удар по сознанию едва не сбил Черного Лорда с ног.

– Держать!

Еще один удар, чей-то вскрик, и заклятие стало намного тяжелее контролировать.

– Держать… Нужно держать! – Деккер чувствовал, как бежит по контуру его пентаграммы разрыв, будто за ножом, воткнутым в полотно.

Вершина Лоргара осталась позади – его печать выдержала, контуры сложной фигуры, вычерченной им на земле, затянуло кровью. Безудержное движение продолжилось, огибая углы… так медленно. Скважина в Сердце Элагона, которую до сих пор держала открытой кровь немого некроманта, отдавала невообразимые потоки сил в пятилучевое окно Предателя Трона, проделанное им в загробное царство. Следом за дорожкой разрыва стали просачиваться непроглядные струйки зеленоватого дыма и пыли. После из-под земли поползли едва видимые бледные фигуры. Они осторожно оглядывались, неуверенно шагали вперед. Их голоса смешались в единый неразборчивый гул. Призраки стали разбредаться по серой равнине, очерченной вдалеке кольцом разбитых черных стен – так здесь выглядел Элагон.

Контур разрыва обогнул западную вершину пентаграммы и устремился по ребру звезды к ближнему внутреннему углу фигуры. Следом за ним из дымной трещины продолжали выходить души, вмиг утратившие покой. Печать Коррина удержала заклятие – в эти мгновения тело мертвой девушки дотлевало, рассыпаясь прахом, а ее сердце – напротив, неистово забилось само по себе. Разрыв преодолел и печать Анина. Из центра его птичьего круга в небеса страны Смерти ринулся столб зеленого пламени, охваченный, словно браслетами, кружащимися по спирали перьями. Заклятие еще работало, но Деккер чувствовал, что оно вот-вот сорвется. На пути была печать Магнуса, разрыв двинулся к вершине. Мертвые кошки оживали одна за другой. Десять черных зверьков вскочили на лапы и начали злобно шипеть на горящую свечу, огонек которой на миг дрогнул, но продолжал пока что жить. Полтора десятка кошек своим плачем удерживали печать… два десятка. Казалось, что разрыв преодолеет и эту вершину, но последняя кошка не двинулась с места, продолжая лежать. Огонек вздрогнул и зашуршал, он уже был готов погаснуть… Сердце Деккера наполнилось ужасом… И тут чьи-то ледяные ладони легли ему на плечи, прожигая и плащ, и кожу. Черный Лорд закричал от боли… Кто-то стоял за его спиной, кто-то ступил за Кольцом Смерти под черные небеса. На грани сознания Деккер успел заметить, как лишенная четких очертаний фигура в рвущихся на сильнейшем ветру сумеречных одеяниях схватила мертвое животное и повернула его мордой к огоньку. Кот в тот же миг вскочил на лапы и зашипел. Свеча загорелась ровно, почти не дрожа. Разрыв пополз дальше, на пути была печать Aрсена. Дориан Сумеречный рассмеялся и исчез из страны Смерти – ему удалось спасти все Кольцо. У Черного Лорда уже не было сил сдерживать эти ураганы, рвущиеся сквозь прорехи, дикой болью в голове сопровождалось каждое опускание век, каждый вздох ядом разносился по всему телу. Дикие черные ветра начали поднимать пепел и разметывать его во все стороны, сбивать с ног темных магов, разрывать Кольцо Смерти.

И чувствуя, что все – конец – неоткуда больше брать силы, колдовским взором Деккер увидел A рсена, зубами срывающего с собственной шеи цепочку с каким-то небольшим блестящим предметом. Это была лампадка-фонарь, с зеленым пламенем внутри. Кровавое Веретено разжал зубы, цепочка скользнула вниз, и стекло фонаря разбилось на мелкие осколки, соприкоснувшись с плитами. Наружу, как и из разрыва, заструились тонкие изумрудные дымные струйки, приобретая форму огромных хищных животных. Походящие на волков, они длинными прыжками бросились к краю разрыва. Могучие трехфутовые клыки в едином замахе вонзились в землю. Словно пахари на поле, они понеслись вперед, оставляя за собой глубокую борозду, все продлевая разлом. Печать Кровавого Веретена осталась позади. Монстры оставили за спиной и внутренний угол… Еще через несколько мгновений звери достигли первой из вершин, замыкая фигуру. Их мучительные крики ознаменовали конец пути разрыва.

Земля вдруг качнулась под ногами, раздался грохот, умерший в следующее мгновение… Тишина… Все кругом залило чернотой, словно они оказались на дне глубокого колодца. Брешь закрылась, ветер улегся. Постепенно и пепел опал. Они снова были в Элагоне.

Здесь над их головами, словно балдахин, повисла самая обычная ночь, и на небо вышла полная луна. Некроманты сидели на площади – отдыхали после проведенной работы. Все гадали, почему же ничего не происходит. Неужели они в чем-то ошиблись, сделали что-то неправильно?

– Что это… было, Aрсен? – спросил, еще хрипя, Черный Лорд. – Как тебе это удалось? Я… н-не знал, что… что такое возможно… Что это у тебя за лампадка?

– Видишь, брат, даже ты не все помнишь, – усмехнулся Aрсен. – А ведь это всего лишь мой фонарь душ.

Фонарем душ назывался один из страшнейших инструментов некромантской науки. Для хорошего темного мага важно не просто убить человека, нужно при этом суметь пленить его душу. Пленить в такую клетку, откуда она никогда не выберется. И у некромантов Умбрельштада были такие казематы. Упаси Хранн попасть в такой! Лучше отправиться прямиком к демонам, чем оказаться в фонаре душ какого-нибудь чернокнижника! Находясь в плену, душа очень быстро подчиняется новому хозяину и выполняет все его прихоти и приказы. Когда колдун устает и ему не хватает сил сотворить, например, даже незначительную иллюзию, он может выпустить одну из душ на свободу – это цена за магические силы. Судя по тем монстрам, что выбрались из клетки Арсена, там томилось не менее сотни пленников, над которыми он очень долгое время ставил свои зловещие опыты.

– Понятно, – вздохнул Деккер. – Да, ты совершенно прав: даже я не могу все удержать в го… – Слова Лорда-некроманта перебил ужасный вой, резко раздавшийся и так же внезапно оборвавшийся. За ним последовал еще один, за ним еще и еще. Ночь наполнилась слитным воем тысяч и тысяч глоток, раздававшимся со всех сторон, треском камней и дерева и странным, неуместным в этой ситуации звоном маленьких колокольчиков.

В трепещущем свете факелов, зажженных на шестах вокруг площади, показались фигуры. Они неуверенно приближались к центру пентаграммы.

Были там почти нагие костяки с остатками полуистлевшей кожи и одежды. За ними следовали мертвецы лишь с одной ногой – они опирались рукой на первую подобранную корягу, зажав в скрюченных пальцах свое неказистое оружие: обломанные копья, ржавые полуразвалившиеся мечи и топоры. Были даже такие, у которых ног вообще не было, они приползли на зов пробудившего на одних лишь руках. Мертвые городские жители, завернутые в белые саваны, покинули свои склепы. Следом шагали совсем свежие покойники – множество убитых недавно защитников города. Но самыми ужасными казались сгорбленные фигуры, одетые в серые балахоны, которые почти полностью скрывали их тела; на головы были наброшены капюшоны; более всего пугала пара небольших колокольчиков, висевших через плечо на веревке. Теперь стало ясно, что издавало эту непонятную мелодию, остужавшую кровь почище ледяной воды.