«Вероятно», – кивнул сам себе Максим.

Он будто вновь открыл блокнот, в который уже пытался выписать тех, кто вызывал у него сомнения. Максим тогда испугался, назвал себя мнительным. Не надо было останавливаться.

В конце улицы Корноухов повернул налево, в узкий проход между двух участков.

Этот путь вёл в лес. Старая просека, взбугрённая корнями деревьев, тянулась без ответвлений на два с половиной километра. Выводила на поляну, где начиналась развилка.

Максим знал, что должен ускориться – пойти в обход и оказаться на поляне раньше отчима. Оттуда уже разглядеть, куда он двинется дальше. Сейчас идти по его следам было опасно. Тропинка хорошо просматривалась на добрую сотню метров, а значит, пришлось бы держаться в отдалении – в итоге можно было не заметить, какое направление выберет Корноухов.

Аня и Кристина, как и договаривались, шли с небольшим отставанием. Ускорившись, Максим подумал, что они не выдержат темпа и останутся в Клушино, но ошибся. Обернувшись, увидел, как Аня и Кристина следом выходят на окружную тропу.

Максим не так много знал о Корноухове. Отчим работал в менделеевском институте, перебрался в Москву, торговал советским антиквариатом… Впрочем, сейчас это не имело значения. Если это всё вообще было правдой. Главное, что Корноухов был знаком с отцом. Помогал ему реставрировать деревянную мебель. Именно Шустов-старший познакомил Корноухова с мамой.

Когда отец исчез, отчим стал приезжать в Ярославль. Помогал ухаживать за дедушкой. Максиму порой казалось, что Корноухов воспользовался состоянием мамы. Она была подавлена. Тяжелое расставание с отцом. Болезнь и смерть дедушки. Кредиты. Тут-то отчим и появился. Взял на себя часть долга, помог привести дом в порядок и выставить его на продажу. Женился на маме, уговорил её переселиться в Клушино…

Скоробогатов искал отца. Надо полагать, отец его предал, обманул – украл у него что-то важное. Картину Берга? Судя по всему, картиной он не ограничился. И Скоробогатов знал о семье Шустова. Да, тот развёлся с мамой, но…

Обыск!

Ведь нечто подобное произошло в Ярославле – в десятом году, ещё до того, как отец прислал картину и зашифрованное письмо. Тогда же Покачалов получил свои ожоги. И тогда же пропал Костя Сальников. Значит, Скоробогатов отчаянно искал хоть какие-то следы отца. Или то, что отец у него украл. Искал, не нашёл и решил затаиться. Что ему оставалось делать? Только ждать, что рано или поздно отец себя проявит. Под угрозой новых пыток Скоробогатов заставил Покачалова сотрудничать – приказал ему караулить в «Изиде». Наверняка придумал ещё с десяток ловушек, расставленных по всем местам, где отец мог объявиться. И уж конечно, должен был следить за мамой. И тогда же нанял Корноухова?

Безумная теория, но Максим после всего, что произошло за последние месяцы, готов был в неё поверить. В конце концов, отчим не знал, что ему придётся сторожить почти семь лет. Думал, что это затянется на год или полтора. Боялся Скоробогатова, тот наверняка угрожал убить его родственников, пытать отца и сестру… Может, пообещал хорошо заплатить, когда вся история закончится. И отчим терпел, а потом вошёл во вкус. Мама была красивой и заботливой женщиной. От таких мыслей Максима передёрнуло.

Он опять ускорился, затем вовсе перешёл на бег. Боялся опоздать. Ему предстояло пройти на километр больше, чем Корноухову. Нужно было во что бы то ни стало добраться до поляны раньше него.

Назад Максим уже не смотрел. Надеялся, что Кристина и Аня сдадутся. Они могли только помешать. Надо было оставить их дома. Накричать на них, хлопнуть дверью – что угодно. Для их же безопасности. Ведь, если Максим прав, столкновение с отчимом могло оказаться не из приятных.

Корноухов не знал о картине Берга. Проворонил её. Мама ему ничего не сказала. Может, что-то подозревала? Вряд ли. Тогда нашла бы способ избавиться от отчима и уж точно не позволила бы ему общаться с сыном. И все эти годы у Корноухова под носом хранилось зашифрованное письмо отца! И маска Ямараджи. Максим пока не мог даже представить, как именно использовать маску для расшифровки. Не успел её толком осмотреть. Соскоблить краску. Внимательнее прощупать – найти углубление, скрытый заусенец… Почему именно маска? Почему глаза смерти? Как увидеть в них жизнь отца? Максим дёрнул головой. Гнал прочь неуместные мысли. Они только отвлекали и раздражали.

Запыхавшись, перешёл на быстрый шаг. Коротко обернулся. Увидел, что Аня и Кристина не отстают, успевают на ходу о чём-то переговариваться.

Услышав от мамы про «Особняк» Берга – там, в зеленоградской больнице, – отчим понял свою ошибку и рассвирепел. Максим прежде не видел его таким злым. Корноухов показал настоящее лицо. Держался почти семь лет со всеми этими рассказами о бумажных книгах, с дурацкой мастерской и не менее дурацкими поделками. А тут не сдержался. И потребовал немедленно вернуть картину домой.

«Логично», – кивнул сам себе Максим.

Значит, Кристину людям Скоробогатова выдал именно Корноухов. Как-то узнал о её приходе. Случайно увидел в Клушино. Или поставил камеры во дворе, почему бы и нет. Максим пожалел, что раньше не задумывался о такой возможности. Нужно было хорошенько обследовать дом. Камеры, прослушивающие устройства. Нет. Это уж слишком.

В любом случае, Корноухов знал достаточно. Только непонятно, зачем Скоробогатов устроил цирк с заменой преподавателя, если и так знал, где живёт бывшая жена Шустова. Отвести подозрение? Разыграть спектакль, чтобы её сын не искал предателя в собственном доме? Максим в отчаянии простонал. Слишком уж сложная получалась схема. И всё ради чего? Чтобы получить то, о существовании чего Максим даже не подозревал!

«Всё оставляю тебе».

Глупая насмешка от отца. Максим вспомнил слова Димы: письмо с шифровкой могли вскрыть во время обыска. Значит, могли прочитать эту дурацкую надпись и поверить, что у Максима в самом деле есть что-то ценное. Глупость…

Последнюю сотню метров он опять бежал.

Добрался до поляны взмыленный. С сомнением вгляделся в просеку, по которой должен был прийти отчим. Ещё не знал, что именно сделает. Не понимал, зачем Корноухов вообще отправился в лес. Не хотел об этом думать. Сосредоточился на главной проблеме – выбрать укрытие. Найти такое место, чтобы видеть поляну и отходящие от неё тропинки.

Прошёлся по закрайкам. Подыскал берёзовую валежину, отчасти заросшую подлеском. Лёг за ней и вздрогнул, услышав, как сзади треснула ветка.

Кристина и Аня.

Нагнали его. Теперь старались двигаться тихо, неприметно. Пугливо осматривались.

Максим в безумном вращении мыслей позабыл о них. Разозлился на себя. Нельзя терять концентрацию.

Кристина без вопросов легла рядом. Аня помедлила. Светло-синие вискозные брюки и жёлтая кофточка на пуговицах. Пачкаться Аня не хотела, но в конце концов сдалась. Осторожно присоединилась к Максиму. В тишине было слышно, как тяжело она дышит.

Последние майские дни выдались жаркими. Всё торопилось цвести после затяжных холодов, окутывало клушинские дома налётом жёлтой пыльцы. Трава и молодые деревца в деревне успевали подрасти за короткую ночь, и не верилось, что ещё неделю назад к вечеру возвращались заморозки. Но здесь, в лесу, земля оставалась влажной, прохладной, будто едва сбросила рыхлые сугробы снежников. Лежать на ней было неприятно. Максим чувствовал, как в живот потянуло стужей, однако не менял положения. Поздно искать новое укрытие.