– Что он там покупал? – Максим свесил с подоконника ноги и теперь внимательно слушал Диму.

– Один раз, это было в Париже, купил золотую статуэтку начала девятнадцатого века. Вроде ничего особенного. Ну, она вся золотая, конечно… В общем, статуэтка ему обошлась в тридцать семь тысяч евро. Неплохо. Часть денег отправили на ремонт какого-то там детского центра. Второй раз, это было уже в Цюрихе, Скоробогатов купил шерстяной гобелен. Семнадцать тысяч евро. Конец восемнадцатого века. Художники – братья Лот из Марселя. Оба были талантливыми и многообещающими. Погибли в тысяча семьсот восемьдесят девятом. Совсем молодые. Сгорели у себя в доме.

– Пожар…

– Кое-что напоминает, правда?

– Александр Берг, – кивнул Максим. – Он тоже сгорел. И тоже молодой.

– И, заметь, Берг погиб за двенадцать лет до этих братьев Лот. Примерно в одно время. Скажем так, в один исторический период.

– А что по автору статуэтки?

– Имя ювелира неизвестно. Статуэтка шла как анонимная. На благотворительность передана из частной коллекции.

Аня и Кристина слушали молча. Только поворачивали головы в сторону говорившего.

– Значит, Скоробогатов скупал произведения искусства, созданные где-то в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого веков. – Максим спустился с подоконника и теперь ходил вдоль кровати, на которой сидела Кристина.

– Работы молодых талантливых мастеров, – добавил Дима.

– Которые погибли, так толком и не раскрыв свой талант. Причём именно погибли. Сгорели. Думаешь, отец помогал Скоробогатову находить этих погорельцев?

– Что-то вроде того. Только у нас маловато данных. Это лишь предположение. Я даже не уверен, что Скоробогатов вообще что-то ещё покупал. Тут бы… – Дима посмотрел на Кристину.

– Что?

– Может, есть какие-то общие списки… Ну, можно как-нибудь всё это узнать через «Старый век»?

– Нет, – Кристина качнула головой. – Есть, конечно, профильные издания. Но их надо искать. С переводчиком. И если ваш Скоробогатов делал ставки анонимно, всё равно ничего не найдёшь.

– Жаль, – Дима предполагал, что ответ будет именно таким, поэтому не расстроился. – Но это не всё.

– Что ещё? – Максим продолжать ходить по комнате.

– Я прошерстил экономические издания. Получается любопытная картина. До шестого года «Форталеза» Скоробогатова шла только вверх. Успешное айпио…

– Айпи-чего? – не поняла Аня.

– Первичное публичное размещение акций. В общем, их первая продажа. Так вот, успешное айпио, расширение бизнеса в Испании и освоение бизнеса в России.

– А после шестого года? – Максим остановился.

– Всё пошло на спад.

– Это как?

– В седьмом году Скоробогатов продал оба завода под Малагой. В восьмом продал дизайнерскую компанию, которая, как я понимаю, была на ходу и приносила хорошую прибыль. А в девятом избавился от строительных компаний на Урале. К десятому году, когда твой папа прислал Екатерине Васильевне картину Берга, Скоробогатов распродал треть акций «Форталезы» и тогда же пустил с молотка последнюю недвижимость в Екатеринбурге. В том числе загородный дом с участком на полтора гектара недалеко от Висимского заповедника.

– Полтора гектара? Неплохо устроился, – усмехнулась Аня.

– Да, – кивнул Дима. – Я же говорю, дела у него шли хорошо. Но после знакомства с Шустовым ему пришлось подзатянуть поясок. В шестом году его холдинг возводил одиннадцать процентов всего жилья в Севилье. За четыре года эта доля снизилась до двух процентов.

– Совпадение. Какой-нибудь кризис. Или ещё что-нибудь, – предположил Максим.

– Может быть. Нужно покопаться, что в те годы было на строительном рынке. Я пока в этом не очень разбираюсь.

– Пока? – опять усмехнулась Аня.

– И всё-таки можно предположить, – Дима не обратил на сестру внимания, – что дело тут не в кризисе. Скоробогатову понадобились деньги. Много денег. Чем бы они там с твоим папой ни занимались, это требовало больших затрат. И ещё.

– Что?

– В одиннадцатом году Скоробогатов купил несколько компаний в Лиме.

– Перу?!

– Да. Что это за компании, я так и не понял. Но, кажется, к строительному бизнесу никакого отношения не имеют. Одна вообще, судя по всему, что-то вроде охранного агентства.

– А вот это уже действительно интересно, – Максим провёл ладонями по лицу, будто мог разом снять с себя усталость. – Далась им эта Южная Америка! Перу… Филодендроны и бромелии с картины Берга. Отъезд Затрапезного, пожертвовавшего своим состоянием в России. Старые экспедиции отца. Смерть Давлетшина в Боливии. Теперь – Скоробогатов.

– Кто такой Давлетшин? – не поняла Аня.

– Напарник отца. Один из основателей «Изиды». Хотя тут, скорее, совпадение. Когда он погиб, отец ещё не знал Скоробогатова.

Кристина неожиданно поднялась с кровати. Все посмотрели на неё, ожидая какого-то замечания.

– Чего? – беззвучно рассмеялась Кристина. – Я в туалет. Не против?

Дима хотел ответить шуткой, но сдержался. Знал, что всё равно пошутит неудачно, в итоге придётся самому же смеяться, чтобы сгладить неловкость.

Кристина одновременно пугала и привлекала его. Дима знал, что шансов сблизиться с ней нет. Слишком красивая. Слишком смелая. Слишком загадочная. Бесконечный перечень таких «слишком», из которых складывалась непреодолимая стена. Чтобы сблизиться с Кристиной, Диме потребовалась бы какая-то исключительная ситуация. Например, вдвоём оказаться на необитаемом острове. Это было бы неплохо. Если не считать того, что он там протянет от силы неделю. Впрочем, в последние дни Кристина интересовала Диму совсем по другим причинам. Говорить о них вслух он не решался. Знал, что Максим ему не поверит.

– Негусто, – Дима закрыл ноутбук. – По сути, это пока всё.

– Ты молодец, Дим, – Максим хлопнул его по плечу. – Правда, молодец. Это всё важно. Жаль, мы не можем нащупать, над чем работали отец и Скоробогатов. Хотя бы примерно. Все эти аукционы, сгоревшие художники… Слушай, а с золотой статуэткой и гобеленами – там не было никаких странностей? Ну, путаницы с датой создания?

– В каталогах ничего такого не было.

– А символа с внутренней картины Берга?

– Не знаю, Макс. Мне вообще повезло хоть что-то узнать. К каталогу, знаешь, реставрационный паспорт не прилагался.

– Понятно.

– А что с шифровкой? – в предвкушении спросил Дима.

– Там всё сложно.

Судя по тому, с какой гримасой Максим ответил на этот вопрос, ничего важного в письме отца не оказалось.

– Вот.

Макс достал из-под одеяла папку и завёрнутую в ткань металлическую ручку, которую он выломал из обгоревшей маски. Дима уже слышал о ней от сестры, но только сейчас смог рассмотреть её в деталях.