— Кто ты, Приносящая Свет? — умоляюще спросила какая-то женщина. — Откуда ты родом?

— Аверан. Меня зовут Аверан. Я была в составе королевского небесного патруля в Башне Хаберд.

— Башня Хаберд? — спросил вдруг кто-то, больше напоминавший скелет, чем живого человека. — Я из Башни Хаберд. Ты знаешь, как там сейчас?

Аверан не решилась рассказать ему, что опустошители убили всех до единого. Тут парень подбежал к ней, а за ним и все остальные стали подходить все ближе, ужасная вонь от их тел стояла повсюду, горящие безумием глаза жаждали света, исходившего от ее кольца. Ходячий скелет оказался совсем рядом с девочкой и осторожно дотронулся до кольца. Вскоре группа из двадцати грязных пленников обступила ее, желая коснуться его.

— Посмотрите, как оно сверкает! — воскликнула женщина, наконец дотянувшаяся до кольца Аверан, но не осмелившаяся дотронуться до него. — Словно звезда, упавшая с неба.

— Нет же, ни одна звезда никогда не сверкала так ярко, — настаивала другая.

— Какой сейчас год? — спросил кто-то, раньше, вероятно, бывший капитаном королевской стражи.

— Первый год правления Габорна Вал Ордэна в Мистаррии, — ответила Аверан, — он продолжает путь своего отца, Менделласа Дракена Ордэна, скончавшегося на двадцать втором году своего правления.

— Пять лет, — произнес какой-то старик с сильным индопальским акцентом. — Пять лет прошло с тех пор, как я последний раз видел свет.

— А для меня это уже целых десять лет, — послышался болезненный голос другого.

Какое-то время в пещере царила тишина, и заключенные во тьме молча смотрели по сторонам, пытаясь разглядеть друг друга.

— Гевин, где ты? — спросила молодая девушка.

— Я здесь, — произнес парень, стоявший на расстоянии нескольких футов.

Оба остановились и в изумлении смотрели друг на друга, в их глазах горел огонь любви. Все замолчали. Вдруг девушка заплакала.

До этого момента эти люди не видели друг друга, пронеслось в голове Аверан. Каково же это, жить здесь в темноте годами, не видя лицо друга?

Потерянные души были одеты в лохмотья, на некоторых и вовсе ничего не было, у многих были переломаны кости или искалечены ноги. Опустошители, заточившие их сюда, были не слишком вежливы с ним.

У дальней стены была свалена груда костей — вперемешку рыбьи и человеческие. Других следов еды Аверан не заметила. Она спросила:

— Но как? Как же вы здесь живете?

— Мы не живем, — ответил индопалец, — мы просто умираем так медленно, как только можем.

Люди придумывают множество слов для того, чтобы определить те вещи, с которыми они чаще всего имеют дело. В Интернуке есть семь слов для описания льда. В языке Индопала — шесть различных слов для обозначения голода. В Инкарре существует восемьдесят два наименования для войны.

Хозяин Очага Хайхем, из книги «Комната с Оружием», отрывок о восьмидесяти двух формах войны

Воины Инкарры держали сэра Боренсона и Мирриму в заточении в горной крепости, пока совсем не стемнело. У них забрали оружие и заковали в наручники. Крепость контролировали примерно двадцать солдат, и ни один из них не желал выходить наружу при свете солнца, ведь искрящиеся белоснежные склоны безжалостно слепили им глаза. Поэтому они отправились в Инкарру, когда заходящее солнце уже едва выглядывало из-за облаков.

Они не могли ехать верхом. Жители Инкарры вообще редко использовали лошадей и уж точно вряд ли смогли бы сделать это ночью. Сначала дорога бежала вниз по горным склонам среди зелени и скал, а потом ныряла в туман лесных массивов. Ночь, мгла и туман — все это еще больше затрудняло передвижение на лошадях. Поэтому славные скакуны Боренсона были оставлены в крепости.

Все члены группы были наделены дарами метаболизма. Закованные в кандалы, Боренсон и Миррима буквально мчались вниз по склону, ловя последние лучи заходящего солнца.

Отряду удалось пройти довольно большое расстояние за короткое время, несмотря на жару и влажность. Вечером туман, больше похожий на теплый пар, сгустился над поросшими лесом склонами и окутал все вокруг.

Когда наступила ночь, они продолжали спускаться вниз по крутым горным дорогам. Благодаря теплому климату здешние флора и фауна были гораздо более богатыми и разнообразными, чем на северных склонах. Тут тоже росли сосны, но они были выше, чем те, которые когда-либо видел Боренсон, а кора у них была темно-красного цвета, вместо привычного ему серого. Тут летали птицы, но местные темные сороки имели более длинные клювы, чем их собратья на севере, а их резкие крики казались чужими его уху. Повсюду ему на глаза попадались необычные ящерицы, шнырявшие там и здесь в зарослях папоротника, они прыгали со склонов или веток деревьев и пикировали вниз, чтобы скорее ускользнуть в тень.

Он совсем не был готов ко всем странностям Инкарры: туманному лесу, экзотическим ароматам горных орхидей персикового цвета, растущих прямо вдоль дороги. Сэр Боренсон вырос в Орвинне, это остров в Каррольском море, более чем в двухстах милях к северу отсюда. Поэтому стоило ему пересечь горы, он будто открыл для себя новый мир, о котором раньше никогда и не мечтал.

Вскоре наступила ночь, инкарранские захватчики бесшумно следовали дальше практически в кромешной темноте. Они не разговаривали между собой, не называли своих имен. Однако они постарались выбрать для Боренсона и Мирримы наиболее легкий путь и направляли их по той или иной тропе, чтобы избежать кочек, которыми изобиловала дорога, и все же Боренсон и Миррима время от времени спотыкались. Ноги Боренсона были истоптаны в кровь.

После двух часов пути отряд остановился на привал. До Боренсона доносились смех и странно звучавшие для его уха носовые звуки языка инкарранцев.

— Мы ждать, — сказал один из стражников с сильным акцентом.

— Чего же? — спросила Миррима.

— Лампы. Мы у деревни. Мы приносить вам лампы. — Один из инкарранцев вышел из-за деревьев.

Боренсон стал внимательно смотреть в разные стороны. Он не заметил света, который подсказал бы ему, что где-то поблизости есть деревня. Он не смог ничего разглядеть в этой кромешной тьме, кроме ствола ближайшего дерева.

— Я думала, вы используете огненных ящериц, чтобы стеречь ваших лошадей, — сказала Миррима.

— Драктферионы очень дорого, — объяснил стражник. — Они есть много мяса. Этот бедный деревня. Не иметься драктферионов здесь.

Внезапно Боренсон услышал шорох, доносившийся из леса, шум приближавшихся шагов, а затем робкий смех детей. Вероятно, он притащил целую толпу.

Когда в последний раз он видел свет, тот исходил от качавшихся лампад. Светильники, висевшие на цепях, были похожи на круглые чаши из стекла. В каждой такой чаше горела инкарранская свеча. Их свечи имели странный желто-агатовый оттенок и были крепкими, словно камень, кроме того, в них не было фитиля. Они горели голубоватым светом, словно тлеющие угольки.