– Нет! Не надо! – взмолилась она. – Прошу тебя, не надо!

Но Геннадий, потеряв самообладание, бил ее снова и снова. Ангелина стонала, катаясь по полу и прикрывая то голову, то живот.

– Сука! Я убью тебя за вранье! Нагулялась и мне хотела приписать своего ублюдка?! – кричал он.

…Геля лежала на полу, не в силах пошевелиться. Малейшее движение вызывало дикую боль во всем теле, но особенно болел низ живота. Геннадия в комнате не было, на столе все еще горели с тихим потрескиванием две розовые свечи. Когда боль немного утихла, Геля попыталась подняться с пола, но резкая боль внизу живота заставила ее снова лечь и свернуться клубком. Она потеряла счет времени. Казалось, что прошла целая вечность, пока она смогла ползком добраться до входной двери. Она взяла свою сумочку с телефоном и ключами от машины и кое-как забралась в автомобиль.

Андрей укладывал сына спать, когда услышал звонок.

«Кто бы это мог быть?» – подумал он и вышел из дома.

Звонок не смолкал даже тогда, когда он открыл калитку и вышел на улицу. Он увидел Ангелину, которая, опершись о столб и склонив голову, отчаянно жала на кнопку.

– О господи! – бросился он к ней, увидев, что она вся в крови. – Ангелина, что с тобой? Ты попала в аварию?

Он успел подхватить ее на руки, прежде чем Гелю покинули последние силы.

– Ан… дрюша, спаси… меня, – прошептала она и лишилась чувств.

– Ангелина! Да у тебя кровотечение! – сказал он, взглянув на струйки крови, бегущие по ее ногам. – Телефон!

Его мобильник остался в доме, но на земле валялась сумочка Ангелины. Расстегнув ее, Андрей достал телефон и вызвал «скорую помощь».

Дениска уснул, и Демир улегся поудобнее возле его кроватки. Он потянулся и сладко зевнул.

– Один мальчик уснул, и другому пора, – улыбнулась Романия. – Пойдем выпьем по сто грамм чая, – предложила она Лере.

Подруги устроились на кухне, и Романия передала Лере то, что ей сказал областной кардиолог.

– Мне никогда не собрать нужную сумму, а времени ждать бесплатную операцию у меня нет, – закончила Рома. – Что делать – я не знаю. Голова кругом идет! Не могу даже представить, что будет с моим Дениской, если меня не станет. Я просто в отчаянии!

– Рома, подожди! Не гони лошадей, – спокойно сказала Лера. – Мы что-нибудь обязательно придумаем.

– Это все слова. Реальность гораздо сложнее.

– Жизнь не такая уж сложная штука, если человек сам ее не усложняет. Одна голова – хорошо, а две – в два раза лучше. Давай посидим и прикинем, что мы можем сделать.

– В голове нет ни одной толковой мысли, – призналась Романия. – Такого со мной еще не было.

– Начнем с того, что я пойду по благотворительным организациям просить о помощи. У тебя есть заключение врачей?

– Конечно. Я не думаю, что таким образом можно собрать огромную сумму.

– Пусть какую-то часть, но должны дать. Думаем дальше. Вот! – Лера подняла указательный палец вверх. – Тебе надо обратиться за помощью к сестрам!

– Не могу. Они мне даже долг не весь вернули.

– Тем более! Не ради себя, ради своего сына ты должна переступить через все обиды, унижаться, просить, делать что угодно, лишь бы помогли! Кажется, у одной из сестер есть свой бизнес?

– Да, у Гели.

– Бери, звони немедленно! – Лера протянула Роме мобильник.

– Скоро уже десять вечера, – заметила Рома.

– Ничего страшного! Это не полночь, а здоровье важнее всего. Звони! – настаивала подруга.

Романия набрала номер сестры. Шли гудки, но никто не брал трубку.

– Да! – услышала она мужской голос, когда уже намеревалась прервать вызов.

– Мне нужна Геля, – сказала Романия.

– Она сейчас не может ответить.

– Почему?

– Не могу говорить, извините!

– Передайте ей, чтобы перезвонила сестре, – попросила Рома.

– Да, конечно! – ответил мужчина, и в трубке послышались короткие гудки.

– Ну что? – спросила Лера.

– Похоже, что ответил Геннадий, муж Гели. Я попросила передать, чтобы она перезвонила, – сказала Романия.

– Ясно. Теперь звони другой сестре! – настаивала Валерия.

Романия набрала номер Златы. Та ответила сразу.

– Злата, как у вас дела? – поинтересовалась Рома.

– Как всегда, – ответила Злата. – Не хуже, но и не лучше. А ты как?

Романия вкратце рассказала о своем положении и поинтересовалась, когда Злата сможет вернуть долг.

– Ой, ты знаешь, полностью сумму мы еще не собрали, но сбрось мне в сообщении номер своей карточки, я перечислю сколько есть, – пообещала сестра.

– Злата, я бы никогда не обратилась с просьбой вернуть долг, но ты же понимаешь, что у меня безвыходное положение?

– Рома, да не тупая же я! Все понимаю, с удовольствием дала бы тебе свои деньги, если бы они были.

– Можешь у кого-то перезанять на время?

– Даже не знаю. Ты же в курсе, что мы не имеем большого дохода, а таким, как мы, неохотно одалживают, – сказала Злата, но пообещала подумать.

– Я звонила Геле, но ответил ее муж, – говорила дальше Романия. – Сможешь завтра перезвонить Ангелине и попросить ее связаться со мной?

– Конечно! Обязательно ей позвоню, – сказала сестра. – У Гели сложный характер, но я уверена, что она тебя не оставит в беде!

– Спасибо! – поблагодарила ее Рома. – Тогда завтра буду ждать от Гели звонка. Может быть, Геннадий не хотел, чтобы я общалась с сестрой, и не дал ей трубку?

– Не переживай, я с ней поговорю! – заверила ее Злата, и они попрощались.

– Ну что? – спросила Лера.

– Скинет мне на карточку какую-то сумму, – вздохнула Рома.

– Это уже начало. Что-нибудь придумаем!

– Давай отдыхать, – предложила Романия. – У меня голова трещит, как спелый арбуз.

– Да, согласна. Как говорят в народе, утро вечера мудренее, – сказала Лера и простилась с подругой.

Ангелина лежала, устремив взгляд в потолок. В больничной палате пахло лекарствами, здесь был тяжелый, спертый воздух. На соседней койке женщина тихо стонала – ее недавно прооперировали. При других обстоятельствах Ангелина выразила бы ей сочувствие, но сейчас ей было безразлично все вокруг: и стоны больной, и запах еды, которую принесли и оставили на тумбочке, и жужжание мухи, бьющейся в оконное стекло.

Казалось, что женщину с ссадинами на лице интересуют лишь трещины на потолке, похожие на контурные карты. Она не сводила глаз с этих трещин уже часа два. Ее безучастное лицо не выражало ни страдания, ни боли. Геле казалось, что с потерей ребенка внутри образовалась пустота, которую никогда ничем не заполнить. Возникло ощущение, что вместе с маленькой жизнью из нее вырвали частичку ее души, и теперь ей было невероятно одиноко. Ангелина не плакала. Все в ней умерло и застыло в тот миг, когда ей сообщили, что ребенка спасти не удалось.