Там лежало… нечто. Оно походило на вырезанного деревянного идола с пучками мха на голове. Походило на человека. На конкретного человека.

На девчонку с листовки.

Тогда, у школы, тысячу лет назад, когда октябрь только начался и время до осенних каникул измерялось световыми годами, когда не было еще этой дурацкой ссоры Дружины из-за дурацких волос Василисы, Жар-птица не ходила на свои дурацкие танцы, мамаша Ауки не приставала со своими дурацкими подозрениями, не было дурацкого поцелуя Русалки, да и его дурацкого поцелуя тоже… В тот день эта девушка подошла к Демьяну, широко улыбнулась ему и сказала: «Привет!» А потом представилась: «Цвета». «Какая Цвета?» – «Твоя». Дружинники лишь посмеялись над чудачкой, а девчонка убежала. И пропала.

Теперь же он смотрит на ее деревянную копию под одеялом, которое, кажется, почти неуловимо вздымается, словно… она дышит!

– Черт! – отшатнулся Ночка.

– Че за?.. – возмутился Горыныч, когда тот конфисковал его телефон, потом тоже глянул в пятно света и выпалил снова: – Че за?!

А День уже торопился к парням, поднимался по лестнице, шатаясь так, будто вот-вот рухнет и полетит вниз, считая ступени.

Деревяшка вновь вздохнула. Ночка выронил телефон, а Горыныч резко отскочил назад, прямо на Демьяна, который как раз кинулся на него с кулаками:

– Невеста, беги!

– Да отвали, идиот!

Горыныч толкнул Демьяна – машинально, инстинктивно, защищаясь от его кулаков. День вскрикнул коротко и взмахнул руками. Горыныч попытался схватить его, зацепился за карман ветровки, но ткань треснула, и День сорвался с лестницы. Маленькие карандашики посыпались из разорванного кармана. Горыныч и Ночка, застыв, наблюдали за этим показавшимся им бесконечным падением.

День распластался внизу, на кирпичной крошке первого этажа.

И больше не двигался.

* * *

Бесена была недовольна собой. Вечно-то она спешит: быстро решает, быстро действует. Ею повелевают секундные порывы.

Эх, плюхнуться бы сейчас в Тихий Омут, зарыться в родной ил, спрятаться от своего поражения! Но ей нужно приглядеть за кошкой, которую она сюда привела. Бесы с уважением относятся к зверям, приютившим их.

Ее кошка теперь мало напоминала миниатюрного тигра. Она сжалась в дрожащий от страха комок на втором этаже.

Но у Бесены после ее отчаянного рывка ради поцелуя надежды не было сил залететь даже в кошку. Надо было немного отдохнуть, прийти в себя. Да и кошка, наверное, сильно обижена на нее. Продуваемая заброшка на краю города – это не теплая квартирка Белых.

Бесена парила под крышей, равнодушно наблюдая за людьми у костра. Только проверила, все ли в порядке с Днем, когда он завалился набок. Ерунда, легкое переохлаждение да наливочное забытье.

Потом те омутовые парни, что остались с Днем, вдруг полезли на второй этаж. Бесена напряглась, но не сильно. Скорее всего, тело Цветы отвлечет их внимание от кошки. Конечно, людям такое видеть не стоит – обезображенное лесной магией человеческое тело – но Бесене было уже все равно. В теории, она могла сотворить отвод взгляда, замаскировать подменыша, сделав его на время невидимым. Это явно было бы лучше, чем пока еще неумелая маскировка лесного духа под дерево, но у Бесены совсем не осталось сил.

Она только на всякий случай подлетела поближе к кошке. Люди – они куда более непредсказуемы, чем даже бесы, хоть и валят свои промахи на последних.

Проигравшей Бесене нестерпимо хотелось домой, в Тихий Омут. Осталось чуть-чуть подождать, пока День позаботится о кошке. Зверек скажет подселенке спасибо, когда снова окажется дома.

Вот День очухался, огляделся и устремился за друзьями.

Надо немножко еще потерпеть, и можно лететь зализывать сердечные раны. Ну и дела, сердца у Бесены нет, а болит так, словно подселенка уже обзавелась телом…

Нужно уметь проигрывать – так говорят люди. Глупости, конечно, но как себя не подбодрить? Этот человек не для нее. Не ее.

Пока что… Нет! Хватит! Всё! Пора отпустить.

Прощай, День.

И День упал.

* * *

Ночка и Горыныч застыли, глядя на неподвижное тело друга, и Бесена тоже растерялась, зависнув под стропилами. Кто вообще сказал, что бесы расчетливы и хладнокровны?

Потом парни вдруг разом ломанулись вниз по лестнице, и подселенка тоже устремилась к Демьяну. Пока друзья суетились над телом Дня, Бесена быстро просочилась в крохотный омут – сейчас его размер уже не имел значения, потому что душа и тело перестали быть одним целым.

Сердечный домик ее человека выглядел как хорошо знакомое Бесене место. Над омутом, вместо которого у Дня блестело светлое озерцо, был перекинут мост. Да, тот самый мост – через Тихий Омут, где Демьян привык бывать наедине с собой и приводить свои мысли в порядок. И где встречался с ней, с Бесеной, глядя в воду.

Теперь День снова увидел ее в озере.

Под его полупрозрачной кожей все еще золотились сотни крохотных звездочек, похожих на веснушки, но оборванные нити связи свесились с моста в воду. Бесена различила лишь несколько тонюсеньких мерцающих ниточек, которые еще связывали душу Дня с сердечным домиком. Но и они потихоньку угасали – вот-вот лопнут. На перилах моста не вспыхивало ни одной проекции. Дело плохо!

Охранника нигде не было видно, хотя, может, он исчез раньше из-за наливки Горыныча. Алкоголь – лучший друг бесов, он прекрасно справляется со стражниками душ. Интересно, как выглядел страж души Демьяна? Может, это был маленький тигр?

Бесена выглянула из воды, словно лягушка за глотком воздуха.

День впервые разглядел озерную деву так ясно: блондинка с рожками на макушке, в пышных кудрях запутались водоросли. Вдруг он нахмурился, вглядываясь в ее болотные глаза, а потом ухмыльнулся:

– Значит, ты – озерная дева? И кошка – это тоже ты.

Души всегда прозорливее.

Она виновато кивнула.

– И кошка, значит, и девушка, – задумчиво повторил он.

– Девушкой я была, да. Правда, недолго, – сказала Бесена.

День все еще рассуждал, опираясь на телесность, но скоро он поймет, что у души пола нет и что совсем не обязательно выглядеть как человек, можно принять любую форму. Но Бесене нравился образ девушки. Как и Цвете.

– Значит, на тебя я смотрел с моста. Забавно, – проговорил День и вдруг помрачнел, осознав, что сам сидит уже на другом мосту, в другом пространстве.

– Тебе пора уходить, – тихо заметила Бесена.

Когда разрывается связь души и тела, то обычно душа еще какое-то время находится в безжизненной оболочке, привыкая к новому состоянию. Бесена знала, что это опасный период.

– Ну, может, врачи? Операция? – промямлил День.

Подселенка вылезла из воды на берег, взошла на мост и