— Это, между прочим, был Мансуров! — шепнула Светке Полина, и с удовольствием увидела, как округляются у той глаза.

Поджидая её, Валихан Айратович разглядывал козырёк над входом и озадаченно шевелил седыми бровями.

— Когда ты говорила «салон», я думал, тут что-то грандиозное, а оказалось так, забегаловка. Такой даже как-то стыдно было бы дарить своей женщине.

— Я, если честно, не ожидала, что вы сюда приедете. Тем более, с вашей загруженностью…

— Ты меня заинтересовала сразу по двум пунктам: тем, что появилась через такое долгое время и тем, как ты появилась. Я глазам своим не поверил, когда мне переслали видео с камер. Поэтому я и здесь.

— Спасибо… — окончательно оробела Полина.

— Если я хоть что-то смыслю в людях, то до спасибо нам с тобой ещё далеко. Та хамливая девочка у вас в салоне, запросто могла бы пинать мою тачку или даже бить её стёкла просто по настроению. Я знавал таких бестий, на них уходит много нервов, но с ними никогда не бывает скучно. А вот ты… Думаю, не ошибусь, если предположу, что на этот шаг тебя толкнуло отчаяние? У тебя что-то случилось?

— Не совсем у меня. Хотя, как сказать… В общем, речь о Руслане, — и, набравшись смелости, она всё-таки глянула на Мансурова прямо. — Вы же знаете, что с ним случилось?

От благодушия Мансурова вмиг не осталось и следа, он стал серьёзным, даже суровым, и Полина поняла, что вот теперь-то она видит его настоящего. Стало не на шутку страшно.

— Такие разговоры не ведутся на ступеньках, — после долгого молчания, наконец ответил он. — Встретимся завтра вечером в «Шафране». Знаешь где это? Хотя не важно, я пришлю за тобой машину.

Сердце забилось испуганной пойманной птичкой. Полина нервно стиснула пальцы.

— Хорошо. Только… Мне в пять часов нужно дочку из садика забирать. И потом я уже не смогу. Только днём.

— А что, няни нет?

— Нет.

— Хм-м… — Он снова озабоченно нахмурился. — Ну хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Перезвоню тебе позже.

Полина сжала в кармане фартука телефон.

— Оставить вам мой номер?

— Неужели ты думаешь, что охрана отпустила бы тебя, если бы я не разрешил? Я с недавних пор, знаешь, стал подозрительным, особенно в отношении женщин. Поэтому тебя пробили, ещё когда ты сидела в каморке моей охраны. Теперь у меня есть все твои данные, включая номер и серию паспорта, ИНН и кредитные договоры. А так же список контактов и истории твоих перемещений за последние три года. — Посмотрел на неё, чуть сощурив и без того раскосые глаза: — И меня всё устроило, тем более что я рассчитывал на другую причину твоего появления.

Полина опустила голову. Было так стыдно, словно ей на лоб наклеили ценник.

— Я позвоню тебе вечером, — уходя, напомнил Мансуров. — А ты к тому времени определись, сможешь ли отблагодарить меня за услугу. И захочешь ли.

Сидела, напряжённо держа спину ровно, на застеленном пёстрым ковром топчане, в отдельном шатре верхней террасы ресторана «Шафран» — среди бесчисленных, расшитых шёлком и бисером подушечек и бархатных покрывал и рассказывала. Сквозь узкую щель плотно задёрнутых парчёвых штор пробивался лёгкий сквознячок, теребил невесомый тюль полога, весело кружил в тонком солнечном луче золотые пылинки, рассеивал пряный дым… Всё это было словно в восточной сказке — так же роскошно и красиво, но Полина не могла расслабиться.

Напротив неё, через невысокий, заставленный фруктами, сладостями и вином столик, развалился в кресле Мансуров, и, изредка прикладываясь к бокалу минералки со льдом, лениво потягивал кальян. Слушал и молчал.

— …И я не верю, что нельзя больше ничего сделать. Он не виновен! Должна же правда восторжествовать? — комкая во вспотевшей ладошке край покрывала, едва слышно закончила Полина.

— Правда… — сонно улыбнулся Мансуров. — Правда в том, что правды не существует, девочка. Ты считаешь, что Руслан не виновен, его мать считает наоборот, и каждая из вас по-своему права. Но есть ещё истина, с которой не поспоришь, и она в том, что Руслан, так или иначе, но причастен к смерти твоего мужа. А дальше, как в бизнесе — всё решает случай и связи. Твоя свекровь оказалась подготовленнее, только и всего.

— Но есть же вышестоящие инстанции! И теперь, когда свекровь думает, что всё позади, у нас тоже есть время подготовиться…

— У нас? — Мансуров усмехнулся и сменил позу. — Хорошо, что конкретно ты хочешь от меня?

— Денег на хорошего адвоката.

Мансуров долго молчал, позвякивал кубиками льда в бокале. Думал.

— Помнится, около года назад ты говорила, что он просто сосед и между вами нет никаких отношений, так? Потом он мужа твоего убил и ребёнка без отца оставил. И всё же, ты пришла за него просить. Что это?

— Борьба за справедливость.

— И только?

Полина опустила голову.

— Нет. Ещё он спас мне жизнь. Я ему теперь обязана.

— И только?

— А разве мало? — с вызовом почти крикнула она.

Мансуров усмехнулся.

— Нет, отчего же, достаточно. Только очень уж по-мужски, и как-то… по-средневековому, тебе не кажется? — помолчал, глядя с прищуром. — Но ладно, так и быть, — расслабленно развёл руками, — раздевайся.

Полина напряжённо замерла.

— Ну? — выдержал он недолгую паузу. — Всё, уже передумала играть в благородство? Или, решая вчера, сможешь ли отблагодарить меня за услугу, надеялась, что обойдёшься прогулками под луной? Извини, девочка, но я уже достаточно стар, для того, чтобы понять — жизнь коротка, и не всякая женщина достойна того, чтобы я тратил время на прогулки с нею. К тому же, специфика моего бизнеса учит, что тест драйв необходимо проводить до вложения средств в товар. Поэтому давай, либо перейдём к делу, либо… — глянул на часы. — Но если тебя не устраивают мои условия, ты всё ещё можешь уйти.

Полина медленно поднялась с топчана, зачем-то растерянно поправила волосы. Она действительно могла бы уйти, но что толку? Спасти гордость, которой давно уже нет? Или два метра по карнизу девятого этажа и тринадцать лет строгого режима стоят дешевле её раздвинутых ног? К тому же, Мансуров прав — она приехала, а значит, всё уже для себя решила. Так чего теперь строить из себя святошу?

Пальцы не слушались, пуговицы стали вдруг вертлявыми и капризными, а петли слишком тугими… А Мансуров, подперев щёку кулаком, смотрел на неё в упор и не проявлял никаких эмоций. И только когда она расстегнула наконец блузу, кивнул:

— Снимай. И брюки тоже.

Было отчаянно стыдно и неловко. Кое-как справилась с узкими штанинами и замерла, обхватив себя руками и скрестив ноги.

— Ну? Продолжай. Время тоже деньги.

Но Полина всё стояла, закрываясь и кусая губы.