– Раз ты так решила, прощай… – и первым повесил трубку.

Оставшись один в пустой квартире, Зверев достал из шкафа бутылку водки и выпил целый стакан. Потом подошел к окну и стал вслушиваться в доносившиеся с улицы звуки.

Где-то неподалеку звякнул дежурный трамвай. Машина, проехавшая в сторону набережной, вдруг резко затормозила. Водитель нажал на клаксон, в ответ простучали женские каблучки, послышался отдаленный смех, мотор вновь заурчал, и машина умчалась в темноту.

В этой безграничной тишине Зверев вдруг почувствовал себя очень одиноким, из его груди вырвался глухой стон. Он снова наполнил стакан, поднес было его ко рту, но вдруг зазвонил телефон.

Это было как раз то, в чем он в этот момент так нуждался. Зверев поднял трубку и узнал мягкий голосок помдежа Коваленка:

– Павел Василич, до́брыя но́чки – гэ́та Упрауленне, паможник звониць! Тут ваш пракуро́рски звони́у, той, яко́го Ва́дзикам зову́ць! Так ен ска́жа вам велел, што Антыпава у́зяли![32]

– Как Антипова? Какого?

– Хто яго ве́дае, Багданау сказа́у вы у ку́рсе[33].

– Погоди, а где его взяли? Кто?

– Таможенники узя́ли, на финскай мяжы́! Ён праз пункт пра́пускау праходи́л. Кали яшчэ́ казали, што манеты пры гэ́тым яки́я-небу́дзь знайшли́, ро́бяцца як залаты́я![34]

Когда он вошел в кабинет начальника, часы показывали половину двенадцатого. Корнев окинул Зверева испепеляющим взглядом, словно хотел прожечь в нем дырку. Однако на этот раз подполковник не стал высказывать своего возмущения тем, что его подчиненный опять опоздал, и причина на то была веская.

По правую руку от Корнева сидел молодой офицер в зеленом кителе с погонами младшего лейтенанта госбезопасности и что-то записывал в блокнот левой рукой, выгнув ее серпом.

– Знакомьтесь, – процедил Корнев. – Младший лейтенант Ткаченко Юрий Викторович. Он теперь будет заниматься Антипом и всем, что с ним связано.

– Привет! – сухо буркнул Зверев и сел напротив Ткаченко, чем несколько озадачил Корнева: «Уселся за стол, а не на диван… Уж не заболел ли?»

Подполковник прокашлялся:

– Итак. Специально для вас, товарищ капитан, поясняю: вчера при пересечении финской границы был задержан гражданин Антипов Егор Петрович. При себе он имел коллекцию старинных золотых монет весом около четырех килограммов. Гражданин Антипов подозревается в двойном убийстве и контрабанде исторических и культурных ценностей. А так как имеются все основания полагать, что данный гражданин в годы войны был пособником врага и учитывая деликатность ситуации, его дело с сегодняшнего дня передается в местные органы госбезопасности.

Корнев поглядел на Зверева, ожидая возражений, но тот сидел молча и отрешенно смотрел в окно.

– Будут уточнения или замечания? – поинтересовался Корнев. – Если нет, то, Вадим Петрович, сегодня же передайте все материалы по Антипу товарищу Ткаченко…

– А где сейчас наш подозреваемый? – ни с того ни с сего оживился Зверев.

– Антипов был доставлен сюда и сейчас находится под охраной в комнате для допросов, – пояснил Богданов.

– Прикажи привести его, – попросил Зверев.

– Хотите взглянуть в лицо изменнику Родины? – спросил Ткаченко как бы между прочим. – Понимаю ваше желание. Ты, наверное, не особо рад, капитан, что мы забираем сыночка вашего генерала?

– Забирай! Не больно-то он мне и нужен! – хмыкнул Зверев.

Ткаченко напрягся, его определенно удивила последняя фраза Зверева.

– Послушай, капитан, я много о тебе слышал, и меня удивляет, что ты, потратив столько времени и сил, так легко отдаешь нам это дело. Ты столько за ним гонялся, а тут…

– Мне чихать, кто его поймал, так же как и на его самого. Он преступник и должен понести наказание. Делайте с ним что хотите, а я доведу свое дело до конца.

– Ты это о чем? – вмешался Корнев.

– Если я тебя правильно понял, Степа, когда ты поручал мне это дело, то главной задачей было не найти убийцу тех двоих со склада, а выяснить, куда исчез сын нашего генерала!

– Мы выяснили, куда он исчез! Он здесь, в Управлении, под охраной. А еще он военный преступник и убийца!

– Вы уже беседовали с ним? Он сам что-нибудь говорит?

– Молчит и смотрит на всех как сыч, – встрял в беседу Богданов. – Такого не просто будет расколоть.

– У нас и не такие раскалывались, – ухмыльнулся Ткаченко.

– Пока вы его расколете, уйдет время, и может случиться непоправимое! – сказал Зверев.

– Что ты имеешь в виду?

– Генерал Антипов накануне перенес второй инфаркт. Если к нему в палату явятся твои коллеги и начнут задавать вопросы по поводу сына-предателя, боюсь, что третьего инфаркта он не перенесет!

– Все может быть, но тут уж ничего не поделаешь, – убрав с лица ухмылку, заявил Ткаченко. – Мне приходилось общаться с генералом. Он достойный офицер и настоящий патриот. Мне будет жаль, если с ним что-то случится. Однако сын Антипова – предатель! Что же касается генерала… боюсь, его служба в органах на этом закончится. Лучшее, что его ждет, – это увольнение в запас. Могу пообещать, что буду вести допрос вашего начальника лично и постараюсь быть максимально деликатным.

Зверев удивленно посмотрел на Ткаченко:

– А ты начинаешь мне нравиться… как тебя?.. Юрик.

– Ну, вы уж совсем-то не перегибайте, товарищ капитан! – усмехнулся Ткаченко. – Не забывайте, где мы находимся, соблюдайте субординацию.

– Да ладно, здесь все свои! – Зверев махнул рукой и указал Корневу на Ткаченко. – А этот парень не такой уж дуболом, в отличие от других. Вадик, а ну, тащи сюда этого задержанного, нам срочно нужно проверить одну маленькую деталь.

Через пять минут в кабинет ввели среднего роста парня с плотно сжатыми губами и взглядом затравленного крысенка. Это, вне всякого сомнения, был тот самый подпольщик с фотографии, которую Вадик нашел в деле предателя Калинкина.

Зверев приказал:

– Пусть рубаху задерет!