– Тебя с такой фамилией и без меня в органы возьмут![29] Приходи, станешь одним из нас, если, конечно, твой командир нас сегодня не угробит.

Парень улыбнулся:

– Да полно вам! Он нормальный мужик, только горячий сверх меры!

– И гонору у него больше, чем у дурака фантиков.

– Ну, мне пора!

Старший сержант, видя, что Стародубцев и Корнев закончили беседу, побежал к своему командиру.

– Тактики, твою мать! – выругался Зверев, глядя на Степку и Стародубцева.

Он махнул рукой и, выплеснув под ноги остатки остывшего чая, вернулся в машину.

* * *

Вся операция по задержанию банды длилась относительно недолго. В доме явно заметили опасность, но до поры до времени молчали. Когда Корнев из-за угла трансформаторной будки крикнул в рупор, что дом окружен и предложил бандитам сдаться, поначалу царила тишина. Потом открылось окно, и один из бандитов сказал, что они согласны.

Первым с поднятыми руками вышел седовласый бородач, потом вышла белокурая женщина в красном платье, с ярко накрашенными губами. Зверев ухмыльнулся: эта уже и одеться, и накраситься успела, как будто и не спала вовсе. На ступеньке красотка запнулась и, видимо, подвернув ногу, взвизгнула. Стародубцев, по всей видимости будучи истинным джентльменом и уже ощутив вкус победы, вышел из укрытия и шагнул навстречу хныкающей барышне.

В это мгновение раздался звон разбитого окна, и началась стрельба со второго этажа. Стародубцева откинуло назад, он заорал и рухнул как подкошенный. Вслед за этим разбилось еще одно окно, и новые вспышки пламени озарили темноту полумертвого дома. Стреляли короткими очередями… из «ППШ».

Раздались женский крик и грубая мужская ругань. Из окна второго этажа вылетела граната, затем другая. Взрывы переполошили округу. Видя, что их командир упал, бойцы Стародубцева открыли огонь из всех стволов. Кто-то выскочил из-за дерева и бросился к Стародубцеву. Зверев узнал замкомвзвода Трепалова.

Парень подбежал к своему раненому командиру и подхватил его под руки. В это время раздалась очередная очередь, и старший сержант рухнул, закрыв собой офицера.

Некоторое время творилось что-то немыслимое. Зверев, сидевший до этого в машине, выскочил и тоже начал стрелять из табельного «ТТ». Рядом с ним, укрывшись за машиной, безумно палил по окнам Богданов, из-за «КИМа», в котором укрывались опера наружного наблюдения, тоже велась стрельба.

Все это длилось не больше пятнадцати минут, но Звереву эти мгновения показались вечностью. Когда выстрелы затихли, к нему подбежал рыжеволосый сержант и гордо сообщил:

– Все! Кажись, всех ухлопали!

Эта фраза заставила Зверева выругаться в очередной раз. Он бросился к дому, невзирая на то, что в нем мог оставаться еще кто-то из бандитов. Капитан перемахнул через седовласого, у которого в груде зияли две красные точки, перешагнул через блондинку в красном, скрючившуюся в неестественной позе у самого крыльца, и вбежал в здание.

Он обошел каждый уголок, считая трупы. Он опознал каждого, помня рассказ Вени о составе банды. Лиля Формоза лежала у окошка в черном пеньюаре. На губах у нее застыла презрительная улыбка. Здоровяка Лексу и Савраса он нашел на первом этаже. Акробата и Пряника, а это именно они открыли стрельбу, Зверев разыскал на втором этаже.

Он обошел каждую комнату, потом спустился вниз и сел на стул. Рыжий сержант дрожащим голосом сообщил:

– «Скорая» уже едет! Вызвали еще автозак, но он, похоже, не пригодится!

– А ты кто такой? – спросил у него Зверев.

– Младший сержант Инкин, командир второго отделения! Стародубцев ранен… замкомвзвода Трепалов тоже, так что мне пришлось возглавить наших, – с гордостью заявил боец. – Как видите, противник уничтожен!

– Дурак ты, младший сержант! Чего скалишься? Ты скольких сегодня потерял?

Инкин нахмурил брови, его нижняя челюсть выдвинулась вперед.

– Убитых нет! Стародубцев ранен, наш фельдшер сказал, что жить будет. Есть еще двое раненых. А у них убитых – девять человек, так что разнесли мы этот вертеп с минимальными потерями.

– Экий ты молодец! Ты и баб сосчитал! – Зверев вдруг увидел Корнева, который растерянно озирался по сторонам.

– Наши все живы? – спросил у подполковника Зверев.

– Стрельникова контузило слегка. Богданова осколком зацепило…

– Вадика?

– Не бойся, обычная царапина.

Зверев глубоко втянул дым папиросы.

– Эти костоломы переколошматили всех! Всех… ты понимаешь? Ни одного свидетеля… ни одной зацепки!

Корнев лишь пожал плечами:

– Чего уж теперь. Пошли, тут и без нас разберутся.

Зверев сплюнул и шагнул к выходу, но тут же остановился. Он услышал какой-то странный звук, который доносился будто из-под земли. Звук, похожий на сдавленный стон, чередовался с завыванием, напоминающим вой собаки. Павел нагнулся, сорвал с пола ковер и увидел крышку люка. Он огляделся, схватил стоявшую у камина кочергу, поддел ею замок и осторожно спустился внутрь.

В подвале было темно, но падающий через люк свет позволял видеть очертания предметов. Где-то в углу пискнула крыса, после этого завывание повторилось.

Прикрывшись грязным матрасом, в углу сидел человек. Зверев схватил пленника и бесцеремонно потащил наверх. Это был мужчина, его трясло. Зверев как куклу швырнул его на пол, тот отскочил в угол и уставился на своих освободителей прищуренными глазами. Он был худ, грязен, под глазами зияли темные круги.

Зверев вспомнил рассказ Вени. На его лице появился недобрый прищур.

– Это еще кто? – спросил Корнев.

– А ты не понял? Вспомни, что рассказывал Веня. Это же тот самый очкарик-морфинист Кеша. Это его Лощеный в профилактических целях время от времени запирал в подвал.

– Значит, получается…

– Получается, что не все так плохо! Вот она, заветная ниточка, ведущая к отгадке нашей головоломки. Поиски Антипа и коллекции шаха продолжаются.

Кешу погрузили в автозак. Зверев подошел к карете «Скорой помощи» и глянул на носилки, на которых лежало прикрытое простыней тело.

– Наш? – поинтересовался Зверев у дюжего санитара. – Сказали же, что убитых с нашей стороны нет!

– Один раненый только что умер, – сообщил санитар.

Павел приподнял край простыни и вздрогнул: перед ним лежало бездыханное тело старшего сержанта Трепалова.

«Да как же так-то?»

– Мне жаль, что все так случилось, Дима, – прошептал Зверев, словно покойник мог его слышать. – Я уверен, из тебя вышел бы отличный опер.