запах свежей выпечки, которой уже успели насладиться путники. Мормагон стоял в стороне, нахмурившись. Он уже успел пожаловаться, как отвратительно ему покидать поутру это гостеприимное место, отправляясь в Создателем забытые варварские земли.

– Ты ведь говорил, что Чудь – обычное княжество, – сказала в ответ Лада.

– До обычного ещё добраться надо. А тут, на границе, запущенные земли. Полоса отчуждения. Так что готовься – в следующий раз такую выпечку попробуем нескоро.

На полупустом дворе заставы слышалось лишь приглушённое ржание и негромкий говор мужчин. Дроган обсуждал дорогу с комендантом крепости и десятником сопровождавшего их отряда, который нынче же утром должен был отправиться обратно в столицу.

– Наша застава стоит в узком месте, – говорил комендант. – По сторонам от дороги – топи. Большой отряд через них не пройдёт, но вы, ведя лошадок в поводу, проберётесь. Дальше по дороге чудь устроили укрепление, и вам бы лучше его обойти по болоту, иначе неприятности могут быть.

Десятник кивнул.

– Я слышал, ты с ними сражался. Шанс невелик, но вдруг кто-то тебя узнает? Понятно, что на войне особо лица друг друга не рассматривали, но бывает всяко. Лучше бы не рисковать понапрасну.

Дроган выслушивал их наставления, иногда кивая и задавая вопросы.

Что ждёт их впереди? Да чёрт его знает. Люди там странные. Говорят, что язычники. Девственниц в жертвы приносят, иногда едят младенцев. Кто говорит? Ну, слухи такие ходят. А зря, как известно, болтать не будут – точно какая-то нечисть эти чудины.

Толком удалось выяснить не так уж много. Если выйти на дорогу позади пограничных укреплений, дальше препятствий быть не должно. За топями находится Чудское озеро, на берегу которого есть пара деревенек. Они совсем крохотные, местный люд пробивается в основном охотой и собирательством. Угрозы от них никакой, слишком уж зашуганы близостью границы и былыми побоищами.

Простившись, изгнанники сели верхом и направили коней к выезду. Ворота перед ними открылись со скрежетом давно не приходивших в движение петель. Впереди лежал путь на восток.

– Пора признаться – мы заблудились.

Как ни горестно это сознавать, но Дроган был прав. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись непролазные топи, из которых поднимались скрюченные, словно пальцы мертвеца, тёмные стволы деревьев.

– Зараза! – пробормотал Мормагон, оступившись.

Его башмак с чавканьем ушёл под воду и завяз в жидкой грязи. Мормагон выдернул ногу с гримасой отвращения и уставился на голую ступню. Ругаясь, музыкант пытался вытянуть свою обувку из трясины, балансируя на одной ноге. В какой-то миг он потерял равновесие, отчаянно замахал руками, и непременно рухнул бы вслед за башмаком, если бы не удержавшая его рука Дрогана.

– Спасибо, – с признательностью кивнул Мормагон.

В ответ воитель пробормотал что-то неразборчивое.

Воздух звенел, рассекаемый крыльями сотен насекомых. Где-то вдалеке изредка слышались странные звуки, порождаемые болотом. То ли надрывный крик неведомой птицы, то ли охотничий клич кровожадных чудовищ. Хотя Лада сомневалась, что в здешних гиблых местах крупный хищник мог бы найти себе достаточно пропитания. Густой запах гнили долгое время могли бы вынести разве что совсем уж непритязательные существа.

– Смотри, не избушка ли там? – вдруг спросил Дроган, указывая в просвет между деревьями.

Лада присмотрелась. И правда – меж стволов виднелась вроде как соломенная крыша.

– Странное дело, – произнёс Мормагон, старательно очищая ботинок от болотной грязи. – Кто же в здравом уме станет здесь добровольно жить?

– В здравом уме – никто, – согласилась Лада.

– Посмотрим? – предложил Дроган и, не дожидаясь ответа, двинулся вперёд. – Может, хоть дорогу подскажут.

Мормагон покачал головой, но отправился следом.

– От таких мест жди беды, – проворчал он, но, посмотрев на ногу, грустно добавил: – однако дорогу бы узнать не помешало.

Тропа выскользнула из трясины прямо путникам под ноги. Пропетляв между деревьями и трухлявыми пнями, она лениво взобралась на небольшой сухой холм. На его вершине, словно гнилой зуб, торчала изба. Всю её, от порога до крыши, покрывал мох. Стены почти наполовину погрузились в землю. Дверь перекосило так, что её едва ли получилось бы открыть, не поднажав, как следует, плечом. И всё же некогда это было большое, величественное строение – до сих пор угадывалась краска, в былые времена покрывавшая узорами стены, и резные наличники вокруг окон ещё не до конца пали жертвой воцарившейся разрухи.

Из полуразвалившейся трубы шёл сизый дым – кто бы ни поселился в этом месте, он был недалеко.

– Мы точно хотим идти внутрь? – уточнил Мормагон, покосившись на воткнутую неподалёку жердь с оленьим черепом на ней.

– Ну, не поворачивать же? Вряд ли на болотных дарах хозяин дома мог как следует откормиться. Идём. Уверен, внутри нет ничего, с чем бы мы не справились.

Раздвинув заросли рогоза на дороге, Дроган решительно двинулся к входу. Дверь и правда поддалась с трудом. Войдя внутрь, путники оказались в полумраке. Окон в хижине не было. Справа от двери с трудом угадывался силуэт поленницы, слева – большой ларь. Тусклый свет виднелся лишь у дальней стены. В огромном горниле печи мерцали угли. Из полутьмы выступали очертания стен и потолочных балок. Прикинув расстояние, Лада решила, что зал перед ней был шагов тридцать в длину.

– Кто это пожаловал ко мне сегодня? – донёсся высокий скрежещущий голос из глубоких теней над очагом.

Говор был странным. Говорившая женщина будто проглатывала часть слов, а оставшуюся растягивала до невозможности. Над печью блеснули глаза.

– Всего лишь путники, – Мормагон нахмурился и неуверенно добавил: – госпожа.

Послышалось щёлканье. Лада подумала, что это, должно быть, смех. В подтверждение неведомое существо произнесло:

– Госпожой меня ещё не называли. Ты посмешил меня, так раздели со мной трапезу. Посмотри там, в котелке на столе. Должно было ещё что-то остаться с обеда.

– Благодарю, мы не голодны, – твёрдо ответил Дроган.

– Я не с тобой говорила! А ты, дружок. Ты ведь не откажешься от угощения?

– Да я, – замялся Мормагон, – вроде как тоже не особенно проголодался.

Он неуверенно взглянул на Ладу. Та уже закончила шептать тайные слова и потянулась вперёд колдовским чутьём, слегка прикрыв глаза.

То, что ощутила охотница, заставило её отшатнуться. Что бы ни сидело там, во мраке, оно давно уже не имело ничего общего с людьми. Это было нечто склизкое, холодное, неживое. Сросшееся с этим местом. Со своим логовом. И ещё Лада увидела внутренним зрением сотни маленьких огонёчков, запертых в