– Кто ты такой и что тебе надобно? – выехав на подъемный мостик, узурпатор придержал коня.

– Ты что же, не узнал меня? – наглец хмыкнул и повысил голос: – Я – Довмонт, князь и властелин Нальшаная и Утены!

– Кунигас Даумантас погиб от рыцарских мечей, – холодно возразил Наримонт. – Это все знают и многие видели. Ведь так?

Князь обернулся к свите.

– Так! Так! – немедленно поддержали воины. – В клетку наглеца! В темницу его.

– Схватить самозванца! – махнув рукой, вальяжно приказал Наримонт.

Его воины поспешно бросились исполнять указанное… Однако не тут-то было! Не только явившиеся с самозванцем воины, но и простолюдины вступились тотчас же, окружив наглеца плотным строем. Выставили вперед рогатины и копья – попробуй, возьми!

Мало того! Когда, почувствовав неладное, Наримонт поворотил коня, намереваясь укрыться в замке – ворота уже невозможно стало затворить! Простолюдины пробрались и сюда, взяв все под свой контроль. Мерзкие, гадкие простолюдины! Правильно их немцы называют – чернь.

Между тем тот, кто называл себя Даумантасом, повернул коня к толпе:

– Славные люди Утены! Я, ваш князь Довмонт, явился занять престол вновь. При этом торжественно подтверждаю все прежние, дарованные вам, вольности и обещаю даровать новые! Торговые пошлины будут снижены на треть. Налоги и дань с лесных хуторов – в половину!

– Слава князю Довмонту! – громовым раскатом прокатилось в толпе. – Довмонту-князю слава!

– Брат мой Наримонт пока будет под домашним арестом, – чуть тише продолжал воскресший из мертвых князь. – До тех пор, пока нас не рассудят великие князья Тройнат и Миндовг.

Вот на это Наримонт согласился вполне. Да-да – пусть они рассудят!

– Надо бежать, княже, – между тем обернулся к нему верный слуга. – Повсюду предательство, заговор… мятеж!

– Я никуда не уйду! – узурпатор гордо вскинул голову. – Пусть будет так, как сказал мой брат Даумантас. Пусть нас рассудят.

Со всем возможным почетом нальшанские воины под командованием молодого боярина Любарта препроводили Наримонта в угловую башню, где и заперли в гостевых покоях. Впрочем, знатный узник мог и выходить, когда хотел – Довмонт велел не препятствовать.

Здесь все напоминало о погибшей супруге. Вот резная прялка – княгинюшка иногда пряла, вот пряслица с начатой вышивкой, а вот… Боги, боги, ну за что? За что же вы отняли любимую супругу? Бируте, Бируте… Ольга… Впрочем, Оленька не была супругой… но стала бы, обязательно стала бы!

Там, в рыцарском замке, Довмонт почти не вспоминал дорогую сердцу покойницу – некогда было, и не тем была забита голова. Потом побег, борьба за возвращение Утены, и вот только теперь, когда все более-менее успокоилось, на князя нахлынула самая жуткая тоска, какую еще называют смертной.

Честно сказать, Игорь и не думал, что так сильно привязался к Бируте, а вот поди же ты! И не только потому, что юная литовская княжна так сильно напоминала Оленьку. В Бируте и саму по себе просто нельзя было не влюбиться! Что и произошло с Даумантасом-Игорем. Увы, вновь обретенное счастье длилось недолго! Миндовг, проклятый Миндовг! Ничего, он еще заплатит за все, заплатит так, что мало не покажется никому. Надо же, прислал взамен убитой Бируте ту девочку, Рамуне. Издевался, видно… впрочем, среди язычников подобные замены практиковались, вполне.

Ах, Бируте… Сев на лавку, кунигас взял в руки прялку… и, скрипнув зубами, резко швырнул ее в угол!

– Пр-роклятый Миндовг!

– Князь! Друг мой Даумантас… – заглянувший в двери Любарт вошел без спроса и уселся на лавку. – Я знаю, тебе сейчас тяжело. Но… время лечит. Рано или поздно мы кого-то теряем. Отца с матерью, жену, детей… Так было, так есть. И так будет всегда, что бы мы ни делали. Боги сильнее нас! Даля, богиня судьбы, прядет свои нити так, как захочет, никого ни о чем не спрашивая. Я вот думаю… Ты счастливо ушел от крестоносцев, вернулся, чтобы править ради всех нас… Ведь так?

– Так, – согласно кивнул кунигас. – Ради вас, друзья мои, я и вернулся. Ради горожан, ради селян, ради всех людей… Я должен для них что-то сделать!

– Тогда делай! – тряхнув темной шевелюрой, Любарт хлопнул себя ладонями по коленкам. – Делай, и так, чтобы некогда было грустить! Чтоб не оставалось на это времени. Да, мне тоже безумно жаль Бируте, но… Но жизнь продолжается, князь! Надо жить, пока ради княжества и всех нас, а потом… Встретишь еще не одну красивую и добрую деву, жену. Она родит тебе здоровых и красивых детей…

– Бируте… – опустив голову, прошептал Довмонт. – Она бы тоже родила… если б успела.

– Так она понесла? – друг детства удивленно вскинул брови. – Не знал. Ты ведь так и не похвастался.

Кунигас отмахнулся:

– Что уж теперь об этом… пустое.

– Вот именно! О жизни надо думать, вождь. И – немного – о мести, – боярин поиграл желваками и недобро прищурился. – Если Миндовг виновен в смерти своей супруги… Ему не поздоровится, хоть он и великий князь!

– Вот уж поистине славные слова, друг мой! – Довмонт неожиданно рассмеялся и хлопнул приятеля по плечу. – Месть! Да, она будет… Хоть Бируте местью и не вернешь, но все же… ее душе, наверное, будет приятно.

– Думаю, в таком деле сами боги на твоей стороне, княже! – сверкнув глазами, подзадорил Любарт. – И я бы еще поискал предателей.

– Каких предателей?

– Сдается мне, наше поражение и твой плен – это не просто так.

Сказать по правде, Довмонт и сам думал так же, просто заниматься поисками пока не было ни времени, ни возможности. Теперь же – и то, и другое есть. Однако имеется и то, что нужно сделать в первую очередь – решить вопрос с Наримонтом. За него наверняка вступится Миндовг… проклятый убийца! Да и друг детства Тройнат не останется в стороне – это ведь он пожаловал Наримонту кусочек Жемайтии. Знатного пленника никак нельзя было убивать, да и вообще, следовало относиться к нему уважительно. Что ж, это можно. В конце концов, Наримонт же не убивал Бируте! Всего лишь отнял трон… Хотя теперь и оправдывался – мол, в отсутствие хозяина и все такое. Так ведь и верно – так оно все и вышло.

Что же касается той несчастливой битвы… Немцы оказались хитрее. А еще – удачливее: перехватили гонцов. Сирвид клялся, что не получал от князя никаких известий – и Довмонт не имел оснований ему не доверять.

– А не устроить ли нам пир по случаю моего возвращения? – искоса глянув на Любарта, усмехнулся князь. – Позовем бояр, всех наших…

– Славно! – боярин совсем по-детски хлопнул в ладоши. – Пир – это славно, мой вождь. Но сначала нужно поблагодарить богов за твое счастливое избавление… И напомнить им о княгине. Пусть там получше относятся к ней!

Так и сделали. Уже с утра Довмонт велел слугам готовиться к пиршеству. Сам же, в сопровождении Любарта, Гинтарса и верной дружины отправился в Нальшаны, нанести визит в священную рощу, умилостивить старых богов.