– Вождь – всем артистам!.. Девятка, девятка, девятка!.. Как приняли?

Все отозвались практически в тот же миг, как только я переключился на приём. Ребята ждали, готовые в любую секунду начать действовать, азарт охотника будоражит кровь, а ожидание, что там ни говори, жжёт нервные клетки хуже никотина… или что там убило лошадь со странными гастрономическими предпочтениями? Минут десять ничего не происходило, только прошла новая смена иностранных путейцев, нагруженных своим инструментом, да проехала пара бортовых одиночных машин к складам. Когда ждёшь чего-то очень долго, начинаешь выдавать желаемое за действительное. Вот и сейчас мне послышался вдалеке паровозный гудок, причем тот самый, наш, ещё из советских времён. Поезда и вся эта тематика – не моё, однако по роду службы на слух я могу распознать до десятка гудков разного типа. Тот сигнал, что я услышал, здесь точно появиться не мог, паровоз – это не локомотив…

– Клещ – Вождю! Слышу повозку на три тринадцать и ноль!

Ярцев сбил начавшие убегать в сторону мысли, сейчас он заметил состав, который проходит где-то в секторе прямой видимости. Через пару минут доложился Мелкий, он тоже обнаружил «повозку» и уточнил направление. Ребята нервничали, чувствовалось, что они не согласны с тем, как я оценил обстановку. Дабы переключить внимание группы на конкретные задачи, пришлось снова выйти в эфир:

– Вождь – артистам! Каждый режет свой кусок. Два ноля девятка!

Это означало, что только снайпер работает по прибывающему составу, а наблюдатель и подрывники ждут на исходных позициях. Когда решение принято, хуже ошибочной оценки ситуации может быть только судорожное метание в поисках выгодной тактики. Всегда следует выждать, пока общая обстановка устаканится, чтобы не ошибиться повторно. Состав был точной копией того, который мне показывал на снимках командующий: восемь вагонов, четыре с нужной нам маркировкой на рифлёных серых боках. Локомотив забран бронелистами, стеклопакетов в кабине машиниста нет, поездная бригада для наблюдения использует только камеры, установленные внутри рубки. Состав проплыл к низкой грузовой платформе и остановился. Первая странность: состав не подошёл прямо к платформе. Он не доехал добрую сотню метров, встав у вспомогательного пандуса. Между перроном и складом глухая стена. Странность вторая: судя по схеме терминала этот склад не имеет прямого подъездного пути от дороги, ведущей к базе, только одноколейную тропинку выложенную квадратами бетонных плит, бортовая машина там не пройдёт. Далее всё замерло, я тронул кнопку запуска сканера радиочастот на коммуникаторе. Он остановился через пару мгновений, выделив интенсивный обмен только на частотах внутренних служб. Никто не стоял у ворот, грузовой транспортный ордер не формировался где-то поблизости. Состав замер, и внешне вообще ничего не менялось. Время снова как бы остановилось, потянулись долгие мгновения, потом минуты, и так прошло ровно сорок минут. Неожиданно стена склада, обращённая к перрону, медленно стала опускаться вниз. Длинные боковины вагонов состава тоже стали убираться, обнажая бронированные башенки турелей со спаренными роторными автоматическими пушками и специальные укрытия из бронелистов, обложенных с внешней стороны мешками с каким-то наполнителем. Оттуда стали организованно выходить амеры, чтобы также быстро скрыться в недрах складского помещения. Всего в вагонах сидело по десять бойцов в каждом, офицеров было визуально сложнее выделить, однако, как я понял, на восемь вагонов приходилась почти рота солдат. И это явно не местные вояки, поскольку форма, оружие и эмблемы не совпадали с теми, что имелись в собранных разведданных по району операции. Детали амуниции, этнический состав персонала поезда-ловушки, всё говорило о том, что парни часто воюют. Значит, скорее всего, катаются в этой сложносоставной банке от самого Урала, не иначе. Спустя ещё десять минут подъехали два джипа и три крытых полуторатонных грузовичка. Из джипов вышло шестеро солдат, нагруженных инструментами и измерительной аппаратурой, а к грузовичкам шустро подтянулись уже сбросившие часть амуниции приезжие. Низенький азиат что-то чиркнул в путевом листе водилы головной машины и стал указывать своим подчинённым, что и куда грузить. По коробкам стало понятно, что привезли продукты: блоки запаянных в пластик бутылок с минералкой, картонные коробки с консервами и всякое такое. Однако боезапас не подвезли ни через час, ни позднее. Значит, у поезда есть где-то на линии другой пункт остановки, и он точно недалеко – многоствольные орудия твари жутко прожорливые. Так прошло четыре часа, погода окончательно испортилась, и дождь припустил с новой силой. Видимо, приспело время двигать дальше, потому что в 14.00 всё повторилось в обратном порядке: техники уехали, солдатня снова закрылась в своём хитром бронепоезде, и состав пошёл на запасной путь, откуда его отбуксировали на путь, ведущий в обратном направлении. Так же тихо, как и появился, бронепоезд укатил на запад. Про себя я отметил, что снимков, которые сделал я и остальные «артисты», вполне хватит для отчёта. Напрашивался любопытный вывод: амеры так серьёзно подготовились, видимо, опасаясь серьёзных проблем на пути следования. Нужно будет особо обратить внимание начразведки фронта, что в глубоком тылу наверняка действуют самоорганизованные группы партизан. Не стоит исключать мародёрство, перед войной было сильно развито множество религиозных и националистических движений. Могут амерам портить кровь и те, кто собирался пережить нападение или глобальный катаклизм в индивидуальных бункерах, такое тоже было, особенно в средней полосе России. Было много случаев, когда такие вот отряды нападали на небольшие армейские группы оккупантов, но работали неграмотно, несли большие потери и, в конечном итоге, уничтожались специально обученными подразделениями наёмников, которым платили за партизан, как за волчьи уши, – сдельно. Нередко случалось, что партизаны воевали друг с другом и с эмиссарами разведотделов частей наших ОСК. Все попытки наладить координацию действий с регулярными частями пока терпели полный крах. Однако тут я наблюдал нервозность, времена активности «диких», как мы называли вооружённых гражданских, уже месяц как миновали. Тогда что это значит? Может быть, в районе Кемерово работают другие рейдовики и это они так будоражат местных сидельцев? Но тогда в штабе об этом бы знали и уведомили о пароле на случай встречи и об объектах, находящихся в зоне интересов «соседей». Вот и первая большая загадка, но пусть над ней мозгует чья-то большая голова в штабе…

– Клещ – Вождю!.. Повозка на три-тридцать две!

Так и должно было произойти, поезд-ловушка проверил трассу и сейчас идёт встречным курсом с настоящим составом. Сканер пискнул, активность переговоров на частотах батальона охраны и постов внешнего кольца охраны резко возросла. Дорога, ведущая к внутреннему КПП, оживилась, и вскоре показался капот головной машины. Охрана засуетилась, сейчас пойдёт сверка документов, пора начинать.

– Вождь – Скоморохам! Спойте душевно.

После короткого подтверждения снова повисла напряжённая тишина. Вернее, как тишина? Амеры суетились как обычно, на частотах роты охраны и служб обеспечения царил бедлам. Скоро к путям подтянутся группы инженерной разведки, путейцы уже ушли. Вот в этот-то промежуток нам и надо успеть втиснуть своё маленькое мероприятие. Из-за пелены вновь зарядившего дождя видимость снова упала, поэтому весь процесс установки «гостинцев» я контролировать не могу. Силы оптики хватает только на то, чтобы отследить перемещения амеров вдоль перрона двенадцатой платформы, куда должен прибыть наш литерный поезд. Янкесы сейчас заправят конвой на обратный путь, потом снова сформируют колонну и назначат группы обеспечения движения. Всё это займет минут сорок, почти вечность.