– Особенно ужасно смотреть на это, – Морган указал на верхнее фото.

Бреннан уже рассматривал эти материалы. Знание того, что это не компьютерная графика, заставляло вставать волосы на голове дыбом – на фото на хирургическом столе лежал труп эдакого человека-дерева.

– Этому несчастному, из найденных, досталось больше всех. – Бреннан заскользил взглядом по залу, непроизвольно выискивая бар с напитками – ему снова захотелось чего-нибудь крепкого. – Научники говорят, что в основном природа искала мягкое решение в пространственном споре между прошлым и будущим.

Морган, увидев блуждание взгляда гостя, достал бутылку и быстро разлил по бокалам.

– Получается, система перемещения не настолько совершенна.

– Более чем, – кивнул гость, – на территории Польши обнаружены множественные обломки самолетов фашистской авиации. Поляки хвастаются, что намолотили не меньше сотни самолетов, но по нашим разведанным, ПВО поляков было задействовано весьма слабо. Предполагается, что в воздухе при их появлении возникли турбулентности, и многие пилоты не справились с управлением… Тут еще мои ребята, скооперировавшись с яйцеголовыми, пришли к одному поразительному выводу, что это не просто бросок сквозь время.

– Поясните!

– Например, авианосец «Хие» потоплен нашей авиацией в 1944 году. Пилоты видели и зафиксировали его разрушения, как он тонул, а в наше время он появляется словно с «иголочки» и наверняка полностью укомплектованным. – Бреннан замолчал, ожидая наводящих вопросов, но Морган молчал, и гость продолжил: – Кто-то выдвинул версию о параллельном пространстве, где вся эта морская армада и армия не участвовала в войне. Но…

– Но?..

– Однако пленные японские моряки и солдаты помнят войну и даже то, как умирали. Факты, вытащенные из них, сходятся с нашей историей.

– Мне, знаете ли, тоже есть чем вас удивить… кхе… кхе, – хозяин по-стариковски прокашлялся. Выдвинув ящик стола у стены, он извлек пачку фотографий и протянул Бреннану.

– Это что еще за фотошоп?

– Скинули с МКС.

– Предположим, что его забросило при… это получается… Да, возможно, он был не один… кто-то сгорел в атмосфере… кто-то просто задохнулся в безвоздушном пространстве… – озадаченно бормотал Бреннан, разглядывая немецкий самолет на фоне звезд и полудиска планеты. – Если за этим стоит механика темпорального переноса, а Земля вращается вокруг оси, крутится вокруг Солнца, галактика тоже не стоит на месте… вероятно, имеется вариант погрешности…

– А если предположить магические силы, в кои я не особо верю, или, не дай бог, руку Бога, – Морган невесело усмехнулся, – то значит, что и боги ошибаются.

– М-да, – было видно, что директора ЦРУ порядком утомили и эта поездка и разговор. Возможно, сказывалось действие алкоголя, – с каждым часом становится сложнее и запутанней!

Не менее разомлевшим выглядел и хозяин. Морган протянул Бреннану папку с бумагами, давая понять, что разговор окончен:

– Я здесь набросал основные инструкции. Ознакомитесь в полете.

– Вам оставлять?.. – гость указал рукой на артефакты.

– На кой они мне ляд, – отмахнулся хозяин, – пусть в них копаются специалисты.

Через десять минут Бреннан уже развалился в кресле салона «Си Кинга». Раскрывать папку он не стал – в этот раз ему удалось провалиться в сон.

Если поставить их рядом: металлическое детище брутальных тевтонцев – «Бисмарк», и воплощение инженерной мысли уроженцев Страны восходящего солнца – «Мусаси»… и взглянуть со стороны! Японский линкор, бесспорно, будет больше – 72 810 тонн водоизмещения, против 50 900 тонн.

Однако изогнутые линии, начиная от высоко вздернутой носовой части, переходящей в подъем в средней части корабля, скошенная назад труба и другие неуловимые детали выставляют его более грациозным и, возможно, по-восточному изящным[83].

И если постепенно приблизиться, а потом смотреть и вовсе задирая голову на исполинские надстройки, ярусы мостиков и всю стальную военную машинерию, то становилось понятно, что оба корабля – бронированные крепости.

Функциональные, мобильные, утыканные разнокалиберным оружием. «Бисмарк» – приземистый тевтонец-рыцарь, спроектированный с немецкой тягой к прямым, рубленым линиям.

«Мусаси», возвышаясь ярусами артиллерии, надстроек в средней части, собрав всю огневую мощь в броневой короб цитадели, подобравшись, словно поджарый хищник перед броском, – все же выглядел воплощением изящества катаны.

– Командующий на мостике!

Вошедший Ибо Такахаси лишь кивнул вытянувшимся офицерам.

Докладывая, командир корабля капитан 1-го ранга Тосихиро Иногути выглядел виноватым, но он не мог самостоятельно принимать кардинальные решения, поэтому пришлось вызвать в ходовую рубку отдыхавшего вице-адмирала.

Он действительно выглядел поначалу уставшим, но, слушая доклад вахтенного, быстро приходил в норму.

Ибо Такахаси до полуночи не покидал мостика, дав другим офицерам выспаться после изнурительного дневного противостояния с противником. И только после первой вахты позволил себе расслабиться и попробовать уснуть.

«Ямато» и «Мусаси» были прозваны в японском флоте «отелями» из-за более комфортных условий обитания матросов и офицеров (в сравнении с другими кораблями Императорского флота). Однако, как перед любым боем, с линкора было удалено все лишнее и все, что могло дать пищу пожарам.

В планах адмиралов мало уделялось дальнейшей фазе морских операций. Тщательно изученные возможности современных боевых систем предполагали, что корабли прошлого века не смогут долго оставаться на плаву и вести боевые действия. Тем не менее военные не оставляли надежд на благоприятный исход, и уж тем более ничто не могло поколебать их веру в свои силы. Потому-то в ключевых районах и были рассредоточены корабли снабжения для поддержки уцелевших японских военно-морских сил.

На чем, конечно, моряки сэкономили, так это на собственном комфорте и даже на запасенной провизии – продовольственный паек был скалькулирован на непродолжительный рейд. Поэтому во время Атлантического перехода офицеры и матросы, коротая межвахтовое время, обходились без какой-либо мебели, порой потребляя пищу и распивая выданное саке, сидя на корточках – ни столов, ни стульев на борту почти не осталось.

В таких условиях и вице-адмирал не мог насладиться особым комфортом, растянувшись на обычной парусиновой койке. Хотя часа на три ему удалось провалиться в глубокую стадию сна. Этого оказалось достаточно для восстановления работоспособности.