– Уммушка, а в Школу берут таких маленьких? Мне сей вздох надо, пока свекор не узнал ничего.

Магичка дернула плечом.

– Говорила я, не будет толку от этой косорукой, – мать скривилась брезгливо, и ее подбородок увяз в морщинистых складках.

– Не лечится, – повторила Ласса, и ее круглое личико стало таким расстроенным, что Умма вопреки рассудку ощутила себя виноватой. Все-таки на нее, на магичку, надеялись. А она?

– Ты сможешь отдать его в Школу, когда ему будет десять, – предложила Умма, хотя понимала, что такой выход сестру не устроит. – Там есть жилье для деток, с ними свой жрец занимается, грамоте учит и…

– Да ей каждый день как серпом по пальцам! – рассердился отец. – Свихнутого не удержать, чарует и чарует…

– Оно само! – воскликнул Аррин отчаянно. Почему они никак не хотят понять, сколько можно повторять одно и то же? – Сам ты свихнутый, деда! Обзываться нехорошо!

Отец махнул рукой и ушел.

Мать, поджав губы, смотрела на Лассу, та избегала ее взгляда. Аррин пытливо всматривался в расстроенное лицо тетки, ожидая, что та скажет нечто такое, что всех обрадует. Мальчик плохо понял, почему все так разъерепенились, только ясно было, что все из-за него и что от тетки-магички ждали многого. Но та не поднимала глаз и так сжималась на кровати, словно ее сей вздох начнут бить.

– Ну да за спрос не бьют, – в конце концов заявила бабка, обращаясь к Лассе. – А теперя решай чего.

Обернулась к младшей дочери.

– Спасибо, что приехала, да могла б и не тревожиться, – пошла к выходу вперевалку. – Как не было с нее проку, так и нет, бестолочь косорукая. И чего было ждать от свихнутой?

Ласса тихонько шмыгнула следом, повелительно махнув рукой ребенку. Умма так и не подняла глаз.

Когда голоса во дворе затихли, она легла на кровать и долго-долго лежала, глядя на расплывающееся пятно света в низком грязном окошке.

* * *

Никто из родителей и головы не повернул, когда Умма уезжала, зато, пока она проехала улицу, встретила почти всех соседей.

Ее скоренько благодарили за помощь и тут же многословно принимались укорять, что она так быстро покидает деревню. Как она может уехать, когда у одной соседки коза кашляет, у другой цыплята померзли, у третьей руки в бородавках?

Под конец девушку догнал раскрасневшийся деревенский голова, Оррий-Грамотный.

– Девонька моя! Ты куда наладилась? Уезжаешь? Да как же! Я б тебе местечко выделил, избу хорошую, да нам бы своя магичка! Ты ж не шебутная, как бабка твоя была, от той деревня натерпелась – а ты ж девка хорошая, толковая! Оставалась бы!

Умма помотала головой, едва сдерживая злые и досадливые слезы. Всех, решительно всех она расстроила, для всех оказалась недостаточно хороша, полезна, толкова!

Последней ей встретилась Ласса – Умма выезжала за околицу, а сестра заходила в деревню. В волосах у нее была паутина, на ноге – свежая тонкая царапина.

Девушки долго, молча и горько смотрели друг на друга, потом Умма пнула пятками ослика, да и поехала себе дальше. Но в последний вздох обернулась. Сестра стояла и смотрела на нее спокойным и грустным взглядом.

– Где Аррин?

– Ар-рин? – медленно повторила Ласса и улыбнулась виновато. – В лесу потеряла. Другого рожу, нормальненького.

* * *

Умма уже заканчивала высадку нивяника, когда услышала сухой хлопок калитки и мягкие шаги по дорожке. У гостя была уверенная и легкая походка, словно он танцевал, а не шел.

– Кинфер!

Девушка выскочила из-за дома, на ходу срывая с себя перепачканный землей фартучек, и бросилась к эльфу.

Судя по выгоревшим светлым волосам, загорелому лицу и летней одежде, он только что вернулся из сельской местности – а может быть, из Меравии. Он похудел с их последней встречи, и его лицо приобрело еще большее сходство с кошачьим.

– Кинфер!

Он с готовностью подхватил напрыгнувшую на него девушку, подержал на весу, покачивая, чмокнул в висок. Опустил на землю, отстранил на вытянутых руках, полюбовался, встрепал ей волосы. Она была невыразимо хороша даже сей вздох – растрепанная, встревоженная и перепачканная в земле.

– Ты останешься? – с надеждой спросила Умма.

Эльф рассмеялся.

– Это первое, что тебе хочется узнать? Останусь, останусь. Давай показывай, как вляпалась, золотая.

Умма схватила Кинфера за руку, повела в дом.

– А Дорал тебе не сказал?

– Сказал. Но я как-то… Ты правда забрала мальчишку у лешего?

– Правда. На ослика сменяла.

– Я думал, Дорал шутит!

Дверь, ведущая в дом из сеней, была открыта, проем завешен, чтоб не налетали мухи. Кинфер отдернул занавесь, привычно пригнулся, проходя в комнату.

– Привет. Ты Аррин?

Три парящие тряпичные куколки упали на пол, мальчишка обернулся.

– Привет. А ты Кинфер?

– Кинфер, – согласился эльф, подошел, присел рядом на корточки. – Практикуешься?

– Да. Умма говорит, мне нужно упражнять со-сре-точность, а то я разнесу дом к демоновой матери и Умма никогда за него не расплатится.

– И она не боится оставлять тебя без присмотра? – Эльф поцокал языком и обернулся к девушке.

– Боюсь, – признала та. – Но я не в силах следить за ним неотлучно. Что Дорал сказал? Возьмут его в Школу?

– Возьмут, – Кинфер легко поднялся, бросил на лавку котомку, поискал глазами ковш с водой, нашел и припал к нему. Умма завороженно следила, как на рубашку эльфа падают капли воды, – но не теперь. Он слишком маленький. В десять лет, ну в девять – привози и отдавай, а до того – ни в какую не хотят.

Девушка прижала ладони к щекам. Она так надеялась, что Дорал что-нибудь придумает!

И что делать теперь? Скромных заработков магички едва хватало ей самой, к тому же она подумывала о переезде в город покрупнее, к тому же она не любила детей и понятия не имела, как их нужно растить, к тому же…

– Поэтому, – спокойно закончил Кинфер, – я отвезу его в Эллор.

Эльф снова присосался к ковшу с водой, как будто не замечая двух удивленных взглядов.

– То есть как это – отвезешь в Эллор? – переспросила Умма. – Просто вот так возьмешь и отвезешь? Разве эльфы принимают в Эллоре людей? И растят там человеческих детей?

– А я их попрошу, – отрезал Кинфер.

Сказано это было так, словно простое «попрошу» все объясняло.

Магичка переступила с ноги на ногу.

– И что, они воспитают Аррина эллорцем?

– Хотел бы я на это посмотреть. Нет. Слушай, три года в Эллоре – это лучше, чем три года в глухой деревне, где тебя ненавидят, или чем три года с безалаберной теткой, которой не до детей. У меня там родственники, они отличные эльфы и у них куча своей малышни. И маги в Эллоре есть – проследят, подучат. В общем, если у тебя нет плана получше…