Ближе к делу сыщик намеревался присоединиться к зрителям в микроавтобусе и собственным глазами увидеть, как разворачиваются события, идет ли все по предполагаемому плану. А пока он сидел в своей машине и читал показания трех девушек, которые те написали в обмен на обещание Терентьева, данное им лично по телефону каждой, сохранить их репутацию и восстановить справедливость, и даже гарантировать неприкосновенность рабочего места Лизы.

* * *

Никита прекрасно понимал: это не шахматы, стратегия тут ничего не решает. Нужна только уверенность и быстрота реакции. Поскольку в дом попасть невозможно, Никита придумал простой план: он перехватит Юлю у входа. Как только мэр подъедет к дому и выйдет из машины, Никита нападет на него. Да, с ним будет шофер, он же охранник, но ведь они не ожидают нападения, поэтому у Никиты преимущество. А дальше исход дела решат электрошокер и баллончик с перцем.

Он много раз прокручивал в своем воображении эту сцену и не видел в ней изъяна. Сейчас темнеет рано, будет совсем нетрудно проскользнуть вслед за машиной во двор. А там нужно лишь пригнуться в ожидании, пока откроется дверца. И раньше, чем мэр что-то сообразит, он уже получит перцем глаза, а ногой в… В то самое место, которое у него зудит на девочек! От охранника Никита отобьется электрошокером, поскольку тот сразу же кинется на помощь хозяину. А пока мэр с охранником будут приходить в себя, Никита схватит Юлю за руку и уведет из этого логова!

Оставалось лишь узнать, в какой день Юля туда отправится. Прямо она ему не скажет, Никита понимал, поэтому пошел на хитрость: сказал, что хочет приехать к ней в Энск. Они ведь давно решили, что Никите нужно познакомиться с ее родителями, верно? Так вот, Новый год уже скоро, пора устроить встречу.

— Том, ты же знаешь, сейчас мне не до того. — Юля удивилась его словам. Будто он забыл, что ей предстоит сделать.

— Конечно! Но ведь ты свой подвиг совершишь уже завтра, как я понимаю?

— Подвиг, — хмыкнула Юля. Она не поняла интонацию, с которой он произнес это слово, но решила не уточнять, чтобы не провоцировать очередной разговор на тему, которая их поссорит. — Сегодня. Господин Гадина меня уже пригласил в гости.

Юля не могла знать — и вряд ли подозревала, — что Никита находится совсем недалеко от нее, в гостинице в центре Энска. Она наверняка думала: он своей деревне, почти в трех часах езды от нее.

— Тогда я еду. К вечеру как раз подтянусь, праздновать твою победу. Ты в котором часу отправляешься в логово?

— К пяти. Но, Том, не надо приезжать сегодня. Я не знаю, в каком настроении буду пребывать после всего… Я позвоню тебе вечером, ладно? И мы решим.

— Ладно, — покладисто ответил Никита, мысленно хваля себя за грамотный блеф. — Удачи, любимая. До вечера.

В «каком она будет настроении»! — он чертыхнулся. В каком можно быть настроении после попытки изнасилования?! А то и…

Нет, Юлька бахнутая на всю голову, она абсолютно не отдает себе отчета в том, на какое дело отважилась!

Ничего. К счастью, он, Никита, ее спасет. Он не допустит, чтобы его девушка оказалась в вонючих лапах Гадины!

Юля, повесив трубку, осталась в недоумении. Том нес какую-то пургу. «Подвиг», «праздновать победу»? «Удачи»? Будто она на шахматные соревнования отправляется, а не в пасть к Гадине… Или он просто решил не усугублять их конфликт? Сделал бодрый голос — мол, все путем, все будет отлично? Дал понять, что ссориться не хочет?

Наверное. Юля улыбнулась. Мужчины не умеют врать. Вернее, не умеют играть. У папы никогда не получается, во всяком случае… Но главное, Никита решил не ссориться! У него, наверное, даже в мыслях не было расстаться с Юлей, это все ее глупые страхи. Просто она так любит его, что…

Боже. Не надо о любви, не сейчас. Иначе Юля не сумеет выполнить намеченное. Ей сейчас нужно быть жесткой, собранной — полная концентрация на задаче. А любовь расслабляет. Лишает воли. Сразу хочется все бросить, примчаться к Тому, смотреть в его золотистые глаза, чувствовать его теплые руки на своих плечах, ощущать нежное касание его губ…

Но нельзя.

Неделя до Нового года, самые темные дни. Редко кто им радуется, но Никита сейчас был просто счастлив: ему темнота на руку. Яркий электрический свет, освещавший площадку перед воротами дома мэра, только препятствовал качественному обзору местности, создавая резкие переломы на границе с тенью и помогая тем самым Никите. Справа слева от въезда были посажены в рядок ели, такие же пушистые и симметричные, как и на внутренних газонах, только без украшений. Никита аккуратно пробрался за них, не попав в обзор камеры, смотревшей на площадку, и затаился.

Без четверти пять большая черная машина почти бесшумно подкатила к воротам. За пару дней наблюдений Никита запомнил этот «Мерседес»: тачка мэра.

Створки начали отворяться. Никита скользнул, пригнувшись, вслед машине. Задние стекла тонированы, и это очень хорошо: шофер его не разглядит, точняк.

Так, на полусогнутых, Никита проследовал за «Мерседесом» к крыльцу. Машина встала. Сейчас мэр, как Никита уже знал по своим наблюдениям, откроет дверцу и…

Никита приготовил перцовый баллончик. Лишь бы только Юля не вышла из машины первой. Но вряд ли это случится: по логике, охранник должен открыть перед ней дверцу. Так что она всю сцену будет наблюдать в качестве зрителя.

Никита почувствовал прилив гордости. Его девушка увидит, как он сражается за нее! Главное, все сделать правильно. Сразу отскочить, чтобы перец не попал в глаза ему самому. Вот так: нажать, направить струю вперед и сразу отскочить назад.

Но мэр почему-то медлил. Он всегда выходил сам, охранника не ждал — тот выбирался со своей стороны одновременно с хозяином… Так в чем же дело?

Кажется, внутри кто-то говорит по телефону… Ладно, закончит и выйдет наконец, а то у Никиты уже начали затекать ноги из-за неудобного положения…

Неожиданно хлопнула водительская дверца: это охранник вышел. А мэр все торчал внутри… Неужели они его засекли? Никита, сидя на корточках у пассажирской дверцы, оглянулся. Охранник огибал багажник и направлялся, со всей очевидностью, к нему, Никите! Но как они могли его заметить?!

О-о-о, черт! У них, наверное, есть камера, обозревающая двор! И сейчас мэру позвонила охрана из дома, чтобы сказать о пробравшемся вслед машине парне…

Черт, черт, черт.

Ему стало не по себе. Никита никогда не дрался, даже в детстве. Сдачи давал, когда к нему лезли, но сам драк не затевал и в чужие не ввязывался.

Отец, беспокоясь за сына, из года в год определял его в различные секции: и боксом он занимался, и дзюдо, и тяжелой атлетикой, и даже стрельбой. Никита все эти занятия находил крайне скучными — с шахматами их не сравнить! — но все же навыки кое-какие приобрел. Однако бить людей по-прежнему не любил.

— Эй, парень.

Никита распрямился и, выбросив вперед руку баллончиком, нажал на головку распылителя, одновременно отскакивая назад. Но отскочить не получилось: он наткнулся спиной на что-то. Или на кого-то. Секунду спустя он летел на землю, а лицо у него горело, глаза жгло, во рту растекалась острая горечь.