Я мельком, чтобы не вызвать подозрений, смотрю в сторону сидящего напротив Мэла. Его лицо совершенно ничего не выражает, глаза устремлены на пустую бутылку из-под шампанского. Может, до него наконец-то дошло, что я не желаю даже думать о нас в качестве пары не только из-за Кэллама.

А потому, что он – Глен.

Начинаю осознавать, что мой отец не был милым деревенским пьяницей и великомучеником, каким я его себе представляла. У клубившихся в Толке тайн и лжи есть корень, и этот корень может оказаться его могилой.

Теперь все смотрят на меня, оценивая мою реакцию. Ситуация может выйти из-под контроля, а я слишком стара, чтобы поддаваться влиянию коллектива. С другой стороны, изображать из себя скромницу тоже не могу. Нет, когда Кэллам в игре.

– Ну же. Это ведь ты всегда велишь мне встряхнуться, – хихикнув, Кэллам тыкает меня локтем.

Впервые с нашего знакомства в его голосе слышится угроза, а я уже навеселе, и у меня нет времени и способности вскрывать ее и изучать, что за ней таится.

Соглашаясь, я пожимаю плечами, и все сидящие в кругу девушки улюлюкают и мяукают, как течные кошки. Кэллам – лакомый кусочек в этом лишенном тестостерона обществе. Эштон, судя по его виду, слишком пьян, а Мэл слишком безразличен к происходящему, чтобы активно участвовать в процессе. Девица из Англии наглеет настолько, что трясет сиськами в сторону Кэллама и подмигивает. Как элегантно.

– Ты не против, если Рори поцелуется с другими парнями? – подначивает она.

Он хищно ей ухмыляется.

– Никому не удастся поцеловать ее так, как это делаю я, любовь моя.

Любовь моя. Он всех так зовет. Мэл прав. Это не романтично. Даже раздражает.

– А с девушками? – дразнит она.

Я давлюсь пивом, но ничего не говорю.

– С девушками тем более, – смеется Кэллам.

– А ты? Ты согласен целоваться с парнями? – продолжает она допрос с пристрастием.

Она напропалую флиртует с моим парнем. Меня осеняет, что нужно рассердиться, но удается выдавить только раздражение и безразличие, как, например, когда вы видите, что кто-то ведет себя в интернете как фанатик. Вы просто ставите лайк противоречащему комментарию, а сами в конфликт не вступаете.

Кэллам откашливается.

– Давайте-ка обойдемся без поцелуев с парнями.

Ну конечно. Здорово, если я буду целоваться с девушками, но совершенно неприемлемо, если он поцелуется с мужиком.

– А ты? – Британская секс-бомба поворачивается к Эштону, который сидит рядом с Мэлом. – Ты согласен целоваться с парнем?

Эштон коротко и беспечно кивает, бросив взгляд на Мэла. Мэл с безучастным лицом смотрит то на британскую секс-бомбу, то на Эштона. Я понимаю, что в ожидании его ответа сдерживаю дыхание.

Он открывает рот.

– У меня нет рамок для ненависти и секса.

– Аллилуйя! – хихикает Бомба.

Я скрещиваю ноги в джинсах, чувствуя, как наполняются влагой трусики. Не знаю, почему меня так заводит мысль о Мэле, целующемся с Эштоном. Может, потому, что их красивая внешность радует глаз. Может, потому, что я знаю, как ненавидит Эштона Мэл, а Мэл из тех парней, кто из ненависти затрахает любого до смерти, несмотря на его чудаковатый несговорчивый характер. Внезапно я представляю, как Мэл тычется в Эштона сзади, и воздух в легких вдруг становится спертым, жарким и очень тяжелым.

– Рори? – обращается ко мне Кэллам.

– А?

– Ты обмахиваешь себя руками. Проблема с кондиционером?

Черт. Я опускаю руку и украдкой снова смотрю на Мэла. Его фиолетовые глаза пускают лазерные лучи в мою сторону. Попалась.

Первым бутылку крутит Эштон, и она указывает на темноволосую гречанку. Они ползут на четвереньках, встретившись посреди круга из двенадцати человек. Понимая, что им нужно задать планку для остальных, они заговорщицки улыбаются и набрасываются друг на друга.

Мы с Кэлламом переглядываемся, поняв, что это не просто поцелуй. Крепко целуя девушку, Ричардс просовывает руку под ее футболку, а она обхватывает ладошкой его стояк в джинсах. Гречанка задирает ногу и садится на Эштона верхом.

– Хорош, – жизнерадостно говорит Кэллам, – заканчивайте, пока кое-кто не залетел.

Все нервно смеются, и раскрасневшаяся брюнетка спешно возвращается на свое место. Британская секс-бомба крутит бутылку, глазея на Кэллама так, будто он кусок пиццы для диабетика. Чего и следовало ожидать: карма решает плюнуть мне в лицо и бутылка замирает на нем.

Может, потому что у меня нет права злиться, но я удивительно спокойна такому исходу. Меня он даже не удивил. Мэл говорит, что Кэтлин каким-то образом вмешивается в его жизнь и после смерти, может, он прав. Слишком много совпадений происходит, когда мы рядом. Словно мы вшиты в одну ткань, вплетены в один и тот же узор, стоим на одной дороге, и каждый раз, когда кто-то пытается сблизиться с нами, жизнь раздирает его на части.

Кэллам всматривается в мое лицо в поисках ревности или одобрения, не знаю. Пульс у меня зашкаливает. От чувства вины в горле застревает комок размером с кулак.

Я почти незаметно киваю ему.

– Наслаждайся, жеребец.

Они вскакивают на ноги и выходят из круга к кровати. Кэллам гладит ее по щеке, как гладит меня, когда хочет секса. Знакомое, отработанное движение.

– Привет, – улыбается он ей.

– Привет, – шепчет она.

Я понимаю, что тоже улыбаюсь, ведь они мило смотрятся. Но мне нельзя так думать. Когда его губы касаются ее, половина девушек поворачивают головы в мою сторону. Я заставляю себя смотреть на Кэллама и ту девушку, желая что-нибудь – хоть что-то – почувствовать, но бесполезно. Это как смотреть сериал, который увлекает вас только наполовину. Через десять секунд медленного, чувственного французского поцелуя с языком, неловкостью и разумной дозой волнения они отрываются друг от друга, и воздух начинает искрить от напряжения. Девушка продолжает липнуть к Кэлламу, но он делает шаг назад, качая головой так, будто не может поверить в то, что пошел на это.

Он смотрит на меня. Сердце у меня разбивается, но по другой причине.

Она может сделать его счастливым, а я ей мешаю.

«Ненадолго», – думаю я. Кэллам заслуживает лучшего, и пора ему это получить.

– Ладно, спасибо за детское представление слюнявого поцелуя, – зевает Эштон. – Я обязательно порекомендую вас в следующий раз, когда Эд Ширан решит написать церковную песенку. Брэнди, твоя очередь.

Оказывается, Брэнди – его помощница. Та, что в Толке сунула Мэлу свой номер. Да, та самая – с длинными загорелыми ногами и огненно-рыжими волосами, напоминающими дорогое вишневое вино. Она наклоняется вперед, ее декольте больше благотворительной деятельности Опры Уинфри, и крутит бутылку. Я заранее знаю, куда она укажет. Мое сердце как железный кулак, который пытается