фрегат с пушками и военными моряками. Это было дорого, но относительно безопасно.

Кроме того, запасали свежие бочки с солониной, продукты, живность. Так что первые два дня капитан был занят полностью. На третий день его заботы закончились.

-- Да, Оскар, все правильно – отплываем завтра с утра. Вечером привезут свежую воду, утром чиновники вернут нам корабельный журнал, и мы свободны.

Именно тогда капитана и ждал незабываемый сюрприз от барона Болвангера дель Корро.

-- Капитан, у меня к вам просьба.

Капитан вскинул кустистые брови – молчаливый старик, взятый на борт по настоянию Оскара, вел себя так тихо и скромно, что тинк Марус уже перестал замечать его присутствие на шхуне. Однако сейчас одноногий стоял перед ним со странным выражением лица и даже чуть улыбался.

-- Слушаю тебя, старик, – время у капитана было, так что можно и узнать, чего хочет этот мормышник.

-- Ко мне лучше обращаться барон дель Корро, капитан. Старик – это неподобающее обращение.

Капитан потеребил бороду – эта речь изрядно озадачила его:

-- Вы хотите сказать, почтенный…

Одноногий передал сопровождавшему его Оскару трость, с которой теперь не расставался, и начал неторопливо расстегивать рубаху. Капитан терпеливо ждал и даже смог совладать с собственным удивлением, когда, скинув с плеча рубаху, старик предъявил ему татуировку герба на еще крепком плече.

Тинк Марус рассматривал внимательно, но все было верно – круг с символикой какого-то баронства. Капитан поклонился, признавая за бароном право на принятое обращение.

-- Чем могу быть вам полезен, барон дель Корро?

-- Вы ведь имеете право зафиксировать брак или рождение ребенка на корабле, капитан?

-- Разумеется, господин барон. На корабле я – высшая власть.

-- Я желал бы, чтобы завтра вы, в присутствии портовых чиновников, внесли в судовой журнал запись о признании Оскара Пергена моим сыном.

Капитан помотал головой, надеясь, что это ему послышалось, и все же решил переспросить:

-- Вы, господин барон, утверждаете, что этот мормышник ваш сын?!

-- Капитан, к моему сыну положено обращаться – баронет дель Корро. Будьте любезны, не забывайте это.

Я наблюдала за сценой со стороны и испытывала тихий восторг от ситуации!

Глава 37

Глава 37

МАРИ

Тихий восторг мне пришлось испытывать не так и долго.

Капитан был недоволен и чуть нервничал – соседи уже отплыли, мы задерживались.

Вся процедура «усыновления» длилась немногим больше часа. На судно поднялись портовые чиновники, пожилой и относительно молодой, оба слегка сутуловатые, с чернильными пятнами на пальцах, в одинаковых черных куртках с потускневшими королевскими гербами на правой стороне груди.

Они принесли с собой корабельный журнал для капитана и вручили под расписку, совершенно хладнокровно выслушали пожелание барона, содрали две серебряных монеты за регистрацию события. Похоже, они еще и не такое видели. И герб, предъявленный бароном, не сделал их ни любезнее, ни торопливее.

В корабельном журнале и в толстенной книге чиновников появилась запись, что такой-то такой-то является сыном барона такого-то, «… мать указана со слов отца». Кстати, в качестве матери Оскара дель Корро указал некую вдовствующую баронессу Гольвас, «…ныне покойную».

-- Хорошая была женщина, хоть и нудная до ужаса. Все молилась и других заставляла, – пояснил «папа» мне и Оскару. – Благотворительностью много занималась, нищих подкармливала, на храмы жертвовала.

-- Барон…

-- Отныне обращайся ко мне – «отец», сынок, – с некоторой долей иронии перебил дель Корро.

Чудилось, что с официальным признанием к одноногому вернулась некая сила. Мне казалось, что старик до последнего не верил в возможность достойно вернуться в нормальный мир. Но клеймо на его плече сделало чудо – даже капитан перед отплытием счел необходимым осведомить его:

-- Господин барон, через несколько минут мы отплываем...

Караван отошел от берега при попутном ветре, нам нужно было догонять суда. Поднялась суета, матросы разворачивали паруса под громкие команды капитана. Мы ушли с палубы в наш закуток.

В нашу с Оллой каюту ушли – комнатка была чуть больше, да и маме следовало знать, что и как теперь будет. Сама Олла в данный момент неторопливо собирала и раскладывала инструменты и траву для работы. Расселись по койкам – стул в каюте был только один. На него и уселся барон, прислонив трость к крошечному столу.

Объясняться с Оллой взялся Оскар. Новость ее пришибла. До этого она не обращала на старика внимания, считая его таким же пассажиром, как и мы. Ну, дали ее сыночку место в каюте с другим пассажиром – ничего страшного, лишь бы доплыть до места с помощью богов.

Мысль, что старик барон и усыновил Оскара, выбила ее из равновесия. Она только беспрестанно накладывала решетку молчания и утирала тихие слезы. Очень растерянные слезы – Олла просто не понимала, как теперь будет складываться ее жизнь и что все эти изменения значат.

Я решила, что когда барон выскажется, я поговорю с ней и успокою. Она, может быть, и не слишком умный человек, довольно внушаемый, но добрый и хороший. Если объяснить, что все хорошо и нам очень повезло – быстро успокоится. А между тем Оскар продолжал расспрашивать барона:

-- Так что там на счет "матери", «отец»?

-- Да, так вот… Женщина она была набожная, но глуповатая. Старше меня лет на десять, я думаю. И умерла лет восемь назад, что для нас очень удобно. Сын у нее был, беспутный довольно, умер от пьянки за год или два до ее смерти. Так что…

-- Понятно – кивнул Оскар. – Даже не стану спрашивать, откуда ты о ней знаешь.

-- Это хорошо, «сынок», -- улыбнулся барон дель Корро. – Значит, ты не дурак и соображаешь. – Но тайны для тебя здесь нет: ты знаешь, где я обитал большую часть жизни.

-- Кстати, «папенька», а как теперь следует обращаться к Мари? – замял неприятную тему Оскар.

-- Она твоя жена? В храме вы были? Ну, или так сошлись?

-- Жена – твердо ответил мой муж.

-- Жена – значит баронетта. Баронетта дель Корро, – не менее твердо ответил старик.

-- Отлично. Тогда еще вопрос. Где мне заполучить такую татуировку? И нужно ли ставить ее Мари?

Старик внимательно посмотрел на Оскара и ответил:

-- Тебе она необходима. А жене – без разницы. Кто ставит, кто нет. Обычно, – ухмыльнулся он, – на таком настаивают при неравных браках. Ну, если купчиху богатую замуж высокородный берет. А вот получить родовую печать