Теперь угрызения совести буквально разрывали Офелию, заставив признаться:

– У тебя сложилось неверное представление о случившемся, мама. Тут нет ничего романтического.

Мэри снова нахмурилась:

– О чем ты, дорогая?

– Ты не удивилась, когда он оставил меня с тобой, а не отвез к себе?

– Ну разумеется, удивилась. Мало того, я почувствовала в нем гнев, который он тщательно пытался скрыть. Но уверена, что для этого есть веская причина.

– О да, и очень. Все потому, что он вовсе не хотел жениться на мне. Не больше, чем я хотела выйти замуж за него. Это мой гнев подстрекнул его к женитьбе, хотя помогли и слухи, ходившие о нас по городу.

– Ты действительно не хотела выходить за него? – ахнула Мэри. Похоже, остального она не услышала.

– Может, и захотела бы, не настаивай на этом папа. Ну… и если бы мы с Рейфом встретились в другой обстановке и нас не толкали бы друг к другу. Мы почти подружились, просто чему-то большему не суждено было случиться.

– Но ты любишь его?

Опять этот вопрос. Вопрос, на который она смогла ответить только одно:

– Не знаю. До него мне никогда еще не было так легко с мужчиной. С ним я не должна тщательно выбирать слова и могу быть собой. Но и злил он меня, как ни один человек в мире. Даже не представляешь, какие чувства он во мне пробуждает! У нас было несколько чудесных моментов, которые я никогда не забуду. С ним я становлюсь то ребенком, то девочкой, то женщиной. Он выпускает на волю все мои эмоции.

– О Боже, – только и прошептала Мэри, словно Офелия дала ей определенный ответ, а не поделилась путаницей мыслей.

– Как, вы дома? Почему так рано? – удивился Шерман, появляясь на верхней площадке лестницы.

– Господи милостивый! – ахнула Мэри. – Совершенно упустила из виду, что Шермана не было на вашей свадьбе. Он придет в бешенство!

Офелия подумала, что это единственное светлое пятно из всего кошмарного дня.

Рейфел поднялся в спальню и, сидя в кресле у камина, долго читал. Наконец он погасил лампу. Теперь комнату освещали только тусклые оранжевые отблески умиравшего в камине огня. Рядом на столике стояла бутылка рома. Он предпочел бы бренди, но когда вошел в кабинет, там было темно, и пришлось наугад схватить две бутылки. Больше он не нашел. Одну он уронил и не смог найти, вторую унес к себе. Придется взять свечу, когда он позже пойдет узнать, что случилось с остальными напитками из его обильных запасов. Одной, даже двух бутылок сегодня будет явно недостаточно.

Он женился на Офелии Рид… небо, теперь она стала Офелией Лок! Должно быть, окончательно спятил, если решился на такое. А ведь он вполне мог выйти из положения. Для этого всего лишь нужно было дать окружающим понять, что они навсегда рассорились. Кто из знавших Офелию усомнился бы в этом?!

Но где-то в глубине души зрела предательская убежденность в том, что они созданы друг для друга. Что этот брак может быть удачным. И что он станет счастливейшим на земле человеком.

Какая чушь! Всему этому не суждено сбыться. А то, чему сбыться суждено, окажется худшим из всех возможных кошмаров.

Он было решил сообщить экономке, что в доме скоро появится новая хозяйка, но вместо этого снова налил себе рома. Будь он проклят, если приведет сюда эту мегеру! Она ни за что не узнает, что он по-прежнему хочет ее! Она ни за что не узнает, каким усилием воли он запрещает себе до нее дотрагиваться! Если не встречаться с Офелией, он вполне может держать в узде подобные порывы. И в конце концов, где записано, что он обязан жить с женщиной, на которой женился? Если родители откажутся держать ее под своей крышей, он отвезет жену в одно из поместий и оставит там.

Рейфел никогда не нуждался в деньгах. Титул, который он сейчас носил, обычно переходил по наследству к первенцу очередного герцога, вместе с огромным состоянием и несколькими имениями, дававшими постоянный доход. Семейные традиции повелевали воспитывать в отпрысках рода Норфордов долг и ответственность, так что Рейфел стал самостоятельным человеком задолго до того, как по-настоящему возмужал.

В число его владений входил и городской дом. Рейфу не пришлось его покупать, но он не жалел средств, чтобы обставить комнаты по своему вкусу. Поэтому обстановка получилась типично мужской. Жить здесь холостому мужчине было вполне комфортно. Однако женщине такая обстановка ничуть не подходила, да еще женщине, которая, вне всякого сомнения, разорит весь дом назло мужу: ведь она все делает назло. Рейф любил свой дом и не хотел видеть, как все идет прахом.

Он осушил очередной бокал рома в смутной уверенности, что его мысли становятся несколько бессвязными.

Ему хотелось надеяться, что алкоголь немного успокоит его, прежде чем настанет утро и придется вновь столкнуться с реальной жизнью. Но пока ничего не получалось.

Рейфел в который раз потянулся к бутылке.

Утром известие о его женитьбе облетит весь город. Такого рода новости разносятся быстро. Он не представлял, как вынесет все дружеские и не очень поздравления, похлопывания по плечу и откровенную зависть. Ему стоило бы написать записку отцу, но он опасался, что почерк окажется неразборчивым. Лучше завтра.

Но теперь его мучила совесть. Зачем он оставил Офелию у родителей? Не в его натуре подобная мстительность, но ему представилась такая замечательная возможность ей насолить! Значит, она замыслила женить его на себе? Ничего, теперь он сможет лишить ее единственного, чего она так добивалась: освобождения от власти отца. Прекрасный ход… но немного подлый. И совсем не в его характере.

Нет, надолго он ее там не оставит. Но и в свой дом не привезет. Ни за что! Найдет Офелии место, где она сможет без помех изливать свою злость на окружающих, а он не пожелает ничего о ней знать. Они не станут жить под одной крышей. Тем более что он не доверяет ни единому ее слову.

Боже, поверить невозможно, что она столь лжива! Он действительно поверил, что она изменилась, что сожалеет о прошлом, что говорит чистую правду. Он твердо уверился, что Офелия поборола свои худшие качества, но все это было ложью. Разве можно жить с человеком, из уст которого не услышишь ни слова правды?

– Я помчалась домой, как только обо всем услышала. Поздравляю!

Подняв глаза, он увидел широко улыбающуюся сестру. Та просунула голову в дверь и с любопытством уставилась на брата.

– Не смей!

– Ты о чем?

– Не смей поздравлять меня! Если хочешь, можешь скорбеть вместе со мной. И спрячь проклятую жизнерадостную улыбку.

– Ты пьян, – констатировала сестра.

– Блестящая догадка! Как это ты додумалась?

– В самом деле пьян! Почему? И где она?

Приподнявшись на цыпочки, Аманда многозначительно взглянула в сторону кровати.