«Что значит — нет собора? Я что, слепой?» Павел отлично помнил светлые изнутри и покрытые коричневым налетом, как загаром, снаружи стены огромного католического собора и две его башни со шпилями. «Это сто пятьдесят лет назад его не было, вернее, сто пятьдесят лет вперед… Да какая теперь разница… Черт, как глупо все получилось!» — Павел, не отрываясь, смотрел на острие клинка. Его матовая старинная сталь гипнотизировала, не позволяла отвести глаз.

— Кораблекрушение! Так я вам и поверил! А теперь давайте-ка, расскажите мне все и подробно — как вам удалось все это провернуть. И главное, зачем, — Ричардсон говорил очень тихо, но угроза и решимость читались во всем — в движениях, голосе и взгляде помощника капитана. И зажатая в его руке сабля лишь подтверждала серьезность намерений Ричардсона вытрясти из иностранца-«найденыша» максимум информации.

— Что — это? — Павел чуть поморщился от боли — ему в спину врезался острый угол тумбочки. Но деваться было некуда — тусклый блеск металла старинного клинка заставлял сохранять спокойствие и не делать резких движений.

— Кто подослал вас сюда? С кем вы в сговоре? Вы хотели провернуть аферу? На что вы рассчитывали — на страховую премию? На вознаграждение? — Ричардсон вел допрос мастерски, он не давал подозреваемому собраться с мыслями и сказать хоть слово в свое оправдание.

Но Павел и не собирался ничего говорить, он осторожно, сантиметр за сантиметром, сгибал в колене левую ногу с закрепленной на голени кобурой, где лежала «Беретта». Этого маневра Ричардсон не заметил или не придал ему значения — помощник капитана считал, что жертва полностью в его власти. Поэтому он лишь улыбнулся снисходительно, но саблю не опускал.

— Почему вы решили, что все это совершил именно я? — Павел уже нащупал через толстую ткань рукоять пистолета и немного успокоился. Легкий хмель от выпитого слетел уже давно, голова соображала быстро и четко — ситуацию можно изменить в любой момент. Только нужно немного времени, а для этого можно попытаться «включить дурака».

— Кто же еще? Вы вечно первым оказывались возле убитых — и Лоренсонов, и Гондешаля нашли именно вы, — не задумываясь, заявил Ричардсон.

— А врач, фон Штейнен? Он тоже всегда был поблизости. Или о его присутствии на корабле вы забыли? — попытался возразить Павел, но Ричардсон лишь поморщился и с видимой досадой дернул усом.

— Этот дохляк и курицу не прирежет, не говоря уже о человеке. Вы же видели Мартенса — он был здоровенный как мул. Именно он заметил вас среди волн и первым побежал к шлюпке. Знал бы — оставил вас на корм акулам, — отрезал помощник капитана.

Но Павел сдаваться не спешил:

— Но он же врач…

— Он такой же врач, как я — английская королева. Это проходимец и шарлатан, не более. А вот вы, Патрик, настоящая темная лошадка. — Голос Ричардсона стал еще тише, и от злости уже начал звенеть.

— А тот, кто умер первым, еще утром? Его, кажется, звали Джиллинг? В его смерти вы тоже обвините меня? А Мартенс — куда я, по-вашему, мог спрятать его труп? Ведь по вашему приказу обыскали весь корабль, — аргументировано возразил Павел, но не был услышан.

Ричардсону очень нравилась его версия, и отказываться от нее он не собирался.

— Об этом вы расскажете властям, когда мы придем в Гибралтар. Они умеют задавать вопросы лучше меня, — заявил помощник капитана и сделал выпад.

Павел успел увернуться в последний момент, врезался локтем в стол и на пол свалились сразу две тарелки и раскололись на части. Ричардсон проследил взглядом траекторию их полета и на миг упустил Павла из виду. Этих секунд ему хватило, чтобы приподнять штанину и схватить пальцами холодную рукоять пистолета. Но вытащить «Беретту» он не успел.

— Альберт, прекратите немедленно! Что вы делаете?! — завизжала за спиной помощника капитана Сара. Она подбежала к столу, швырнула на него завернутые в льняную салфетку столовые приборы, поставила тарелку с нарезанными ломтями копченого окорока и, как кошка, вцепилась в плечи помощника капитана.

Тот нападения не ожидал, отшатнулся назад и неловко взмахнул саблей. Павел успел пригнуться, пропустив удар над головой, схватил со стола первое, что попалось под руку, — стакан с недопитым виски и выплеснул его Ричардсону в лицо. «Душ» произвел потрясающий эффект: помощник капитана вздрогнул, зажмурился и выронил саблю из рук. И в тот же миг ее хорошим пинком загнал под диван вернувшийся Бриггс. Он же ловко заломил своему помощнику руки за спину и отшвырнул его на диван у противоположной стены кают-компании. Ричардсон врезался затылком в переборку, и от удара на голову помощника капитана свалилась одна из акварелей в деревянной рамочке под стеклом — изображение быстроходного клипера.

— «Флайинг Клауд» — последнее американское судно, доставившее чай в Лондон, — неожиданно спокойным и трезвым голосом прокомментировал Ричардсон картинку, полюбовался на нее еще несколько секунд и аккуратно положил на стол перед собой. — Я участвовал в одной из гонок, тогда мы шли из Фучжоу в Лондон. И подтвердили свое прозвище — гончие псы океана, — до финиша мы добрались всего за три месяца. А совсем недавно я слышал, что в море исчез «Ариэль» — победитель той гонки. Он пропал, и о его судьбе, как о и судьбе экипажа, ничего не известно. — Помощник капитана, как ни в чем не бывало, налил себе половину стакана виски, сделал хороший глоток и потянулся за ножом и вилкой.

Все присутствующие молча наблюдали за ним.

— Это во время той гонки вы научились бросаться со шпагой на безоружного человека? — ехидно поинтересовалась Сара. Она хотела сказать что-то еще, но капитан оборвал ее:

— Не надо, все закончилось, и слава богу. Сегодня был тяжелый день, и неизвестно, что ждет нас завтра. Патрик, — Бриггс повернулся к Павлу, — вы не пострадали? Это очень старая вещь, и я не думаю, что ею можно пораниться…

— Нет, все в порядке, — заверил капитана Павел, — на мне нет ни царапины.

Услышав это, Ричардсон ухмыльнулся, подцепил с блюда кусок копченого окорока, разрезал его, насадил на вилку и отправил в рот. И даже прикрыл глаза от наслаждения. У Павла аппетит пропал напрочь, он сейчас почти с нежностью вспоминал свой давно проглоченный «завтрак туриста». И понял, что за жалкий батончик и упаковку сока с трубочкой готов сейчас очень дорого заплатить. Но до изобретения герметичной упаковки было еще далеко — лет сто или больше, поэтому единственно верное решение пришло быстро. Павел решил, что оставшиеся до возвращения часы он воздержится от еды — небольшая голодовка еще никому не повредила. А здесь, скорее всего, все закончится так: сейчас они напьются, Ричардсон найдет врача, убьет его и выкинет за борт. А также тех, кто попытается вступиться за фон Штейнена. Наверняка это будет Сара, она умрет следующей, потом состоится финальный поединок с капитаном — и все, очередной корабль-призрак пустится бороздить волны Атлантики. Правда, остаются еще кок и маленькая Софи, но это уже детали. Скорее всего утром, обнаружив на палубе убитых, Эдвард Хэд быстро сообразит, что в случившемся обвинят его, как единственного оставшегося в живых. И поэтому он заберет девочку, сядет в спасательную шлюпку и благополучно отчалит, прихватив с собой запас еды и воды. Правда, остается открытым вопрос: куда денутся тела убитых? «Спишут на нападение гигантского кальмара», — ничего другого, более правдоподобного, в голову Павлу не пришло.