* * *

Единственным местом, экономическая ценность которого не сразу была установлена, оставались горы. На самом деле, историю американского альпинизма можно назвать историей людей, занятых поиском новых ценных ресурсов. Первыми пришли искатели сокровищ, которых интересовали драгоценные камни и металлы. Они вернулись домой с пустыми руками, а горы снова опустели. Затем туда направились ученые, которых влекли новые знания, художники и писатели, искавшие в горах вдохновение, туристы, которые просто хотели отдохнуть и получить удовольствие, пешеходы, мечтавшие о железном здоровье и, наконец, современные любители активного отдыха, которым было нужно все это и сразу.

В сотне миль к северу от нас с Дойи находилась гора Вашингтон – самая высокая гора на северо-востоке страны. Белые люди поднимались на «Белый холм» едва ли не с первого дня своего появления на континенте. Первое официальное зарегистрированное восхождение произошло в 1642 году, всего через два десятилетия после высадки первых колонистов у Плимутского камня. Восхождение возглавил неграмотный иммигрант по имени Дарби Филд, истинные намерения которого нам до сих пор неизвестны. Можно только предположить, что покорил он ее отнюдь не ради удовольствия, поскольку почти все колонисты считали горы неприступными и боялись их.

Многие коренные жители северо-востока (в отличие от некоторых племен, живших к югу и западу от них) также избегали горных вершин, считая их обителью могущественных духов. В рамках анимистической культуры это убеждение выглядело вполне разумно: кто еще, кроме злых духов, может обитать в этих потусторонних местах? По словам топонимиста Филиппа Шарланда, задолго до того, как европейцы окрестили самую высокую вершину региона горой Вашингтон, абенаки называли ее Кодаакваджо, или «Скрытая гора», потому что ее вершина часто терялась в облаках. По-видимому, в разное время самые любопытные абенаки все-таки поднимались в это туманное царство и, если им удавалось вернуться оттуда живыми, они, конечно, рассказывали своим соплеменникам о свирепых бурях, разрушительных ветрах и ослепительно-белом снеге. (На самом деле ученые зафиксировали рекордное значение скорости ветра, если не считать ураганы и торнадо, на вершине именно этой горы.) Так зачем же надо было с риском для жизни покорять гору Вашингтон?

Ученый Николас Хоу предположил, что восхождение Филда на вершину должно было показать местным индейцам абенаки, что белые люди, в отличие от коренных американцев, не подчиняются законам природы. Другими словами, это был один из методов ведения психологической войны.

Филд отправился в путь, когда на вершинах гор еще лежал снег. В сопровождении нескольких индейцев-проводников он покинул свой дом на побережье и направился вдоль реки Сако к подножию Белого холма. Там он обнаружил деревню, в которой жило около двухсот индейцев из неустановленного племени. Он попытался найти среди них горного проводника, однако желающих присоединиться к нему не нашлось. Впоследствии экспедицию покинули все, кроме одного или двух его первоначальных спутников. В конце концов бесстрашный Филд все-таки поднялся на вершину, где, согласно одному рассказу, трясясь от страха, просидел пять часов: «Облака, проплывавшие под ним, задевали горы и издавали ужасный шум». Там он нашёл самоцветы, которые, по его мнению, были алмазами. Месяц спустя Филд вернулся на вершину вместе с группой белых поселенцев, которые привезли домой образцы кристаллов и вскоре выяснили, что это был обычный кварц и слюда.

Судя по имеющимся сведениям, в течение следующих почти ста пятидесяти лет на Белый холм больше никто не поднимался. Со временем горами начали интересоваться небольшие группы ученых, которые рассматривали горы в качестве потенциального источника новых данных и знаний. В 1784 году на гору поднялась компания ученых, возглавляемая священником-ботаником Манассе Катлером и священником-историком Джереми Белкнапом. Вскоре после этого вершина получил свое современное название (вероятно, его придумал Белкнап) и приобрела славу самой «величественной» горы в стране.

В 1790-х годах через перевал в Белых горах вдоль западного склона горы Вашингтон была проложена небольшая проселочная дорога. Появилась она, разумеется, на месте старой индейской тропы. Это была самая короткая дорога из южной части Новой Англии в штаты Нью-Гэмпшир и Мэн – «большая артерия, – писал Натаниэль Готорн, – в которой непрерывно пульсировала живая кровь внутренней торговли».

На рубеже девятнадцатого века молодой лесник по имени Абель Кроуфорд открыл на этой дороге гостиницу и начал водить любопытных искателей приключений в горы, где они могли насладиться открывавшимися оттуда видами. Чтобы облегчить подъем на вершину, Авель вместе со своим сыном Итаном прокладывал новые тропы. Первая из них, которая так и называется – Тропа Кроуфорда, вполне может претендовать на звание самой старой из постоянно используемых пешеходных дорожек в стране. Эта бесконечно длинная тропа постоянно петляет вперёд-назад по горе, «словно не желая приближаться к августейшей особе по прямой», – писали Лора и Гай Уотерман в книге «Forest and crag»[16], посвящённой истории хайкинга на северо-востоке страны. Поначалу эта тропа была совсем неприметной – один из первых хайкеров писал, что она «едва заметна и часто обозначена только пометками на деревьях, некоторые из которых мог заметить разве что „старина Кроуфорд“», – однако со временем она была расчищена и расширена. Спустя более чем столетие последний отрезок этого пути станет частью Аппалачской тропы.

Люди начали интересоваться и восхищаться горами, поэтому гора Вашингтон довольно быстро получила известность. Вершину покоряли Эмерсон, Готорн и Торо (дважды). Все они, казалось, видели в ней что-то божественное. Готорн находил ее «величественной и даже пугающей» – не страшной, а вызывающей благоговейный трепет. Торо писал своему другу, недавно поднявшемуся на эту вершину: «Хождение в полном одиночестве по этим горам должно было вас обогатить. Полагаю, что, стоя на вершине я испытываю то же благоговение, которое многие испытывают, входя в церковь».

В 1830-м годах горами восхищались по тем же самым причинам, по которым их прежде не любили: людям понравились умопомрачительные высоты, непредсказуемая погода и, возможно, самое главное – удаленность гор от суеты и цивилизации. Вокруг гор стремительно, словно грозовые облака, сформировалась своя эстетика. «Любой энергичный общественный деятель Новой Англии в те годы просто обязан был совершить восхождение на гору Вашингтон», – писали Уотерманы. Похоже, что этот тренд был задан городскими жителями, для которых горы были экзотикой. Люди, жившие у подножия этих вершин и думавшие только об извлечении прибыли, вряд ли когда-либо поднимались на них. Один фермер сказал пастору Томасу Старру Кингу, что хотел бы, чтобы Белые горы были плоскими.

Многие городские туристы мечтали увидеть горы, но не могли или не хотели подниматься на них пешком. Поэтому в 1840 году Кроуфорды расширили свою тропу, чтобы сделать ее пригодной для лошадей; Абель, которому тогда было семьдесят четыре года, стал первым человеком, проехавшим весь путь до вершины в седле. К 1850-м годам подняться на гору Вашингтон верхом можно было уже по любой из пяти троп. Спустя десять лет была расчищена дорога, пригодная для проезда повозок, и примерно в то же время на месте одной из протоптанных Кроуфордами троп появилась зубчатая железная дорога. У жителей Бостона появилась возможность попасть из любого уголка своего города на вершину горы Вашингтон, сделав всего несколько шагов. Один известный писатель рекомендовал своим читателям сесть на поезд до Горэма, затем прокатиться в экипаже по «первобытным лесам» до отеля «Глен-Хаус», и уже оттуда подняться на гору на пони. «Это de rigeur»[17], – настаивал он. Гора Вашингтон стала доступной как никогда, и на неё начали подниматься до пяти тысяч человек в год.