Мазай сдал город. Александр, который на всякий случай вел свою армию в боевом порядке, принял у Мазая ключи от стовратного города и его сыновей в залог верности. Мазай сохранил свой пост — Александр умел благодарить за услугу. Царь был рад, что дело обошлось без осады. Огромный, в 150 квадратных километров, город был превосходно укреплен. Правда, его стены в несколько рядов не достигали фантастических 100 метров в высоту и 25 в ширину, как утверждал Геродот, а были приблизительно в пять раз меньше, но и этого было бы достаточно, чтобы сдержать самый мощный штурм. Ведь даже великому персидскому царю Киру II удалось взять Вавилон (539 г. до н. э.) после двухлетней безуспешной осады только хитростью. Вавилонцы 200 лет входили в состав Персидской империи, но за это время так и не смогли полюбить своих поработителей.

Александр вошел в Вавилон как триумфатор. Колесница, на которой в золотом сверкающем вооружении стоял Александр, молодой, прекрасный и счастливый, катилась по Дороге процессий, усыпанной цветами, политой духами, уставленной клетками с диковинными хищниками и прекрасными конями. Маги воскуряли фимиам, играли оркестры, и персидская конница приветствовала македонцев парадом. На балконах и вдоль улиц стояла пестрая толпа чужих людей — загадочных вавилонцев, улыбающихся из-под пестрых тюрбанов и покрывал непроницаемыми черными глазами.

Александр поселился в царском дворце недалеко от знаменитых ворот Иштар. Цветовое сочетание синего и желтого напоминало Египет, и Таис поняла, что полюбит Вавилон уже за это — за нить преемственности, за тайную связь. Дорога процессий вела к одному из двух чудес света, прославивших Вавилон[26]— к знаменитой вавилонской башне Этеменанки, разрушенной персидским царем Ксерксом почти 150 лет назад. Из семи ступеней уцелели только две, но и эти 40-метровые развалины впечатляли. Александр приказал восстановить этот храм, посвященный главному вавилонскому богу Белу Мардуку.

Сокровища, которые теперь принадлежали Александру, были в буквальном смысле несметными — он точно не знал, сколько их, но точно знал, на что их надо потратить — на восстановление храма, например. Храмы разрушать нельзя, какому бы богу они ни посвящались. Так поступают только варвары. А он — не варвар, он уважает религию и веру других народов, тем более что этот народ стал теперь его. Александр принес вавилонским богам положенные жертвы и отстоял службу по обычаям, подсказанным ему жрецами-магами. Это было приятно вавилонцам и произвело на них впечатление.

Из огромных запасов сокровищницы царь щедро вознаградил своих солдат и наемников — они получили дополнительную плату за два месяца вперед. Не ограниченные в средствах «орлы» активно предались удовольствиям, которые щедро предлагал им город-женщина.

Александру нравилось быть щедрым всегда, — даже когда он сам сидел на мели, он тратил последнее на друзей. Не зря мать упрекала: «Что ты носишься со своими друзьями! Нет у царя друзей!» Она, конечно, права. Но прав и Платон, утверждавший, что надо делать добро друзьям, если хочешь их любви. Однако главной причиной его поведения была природная щедрость. Несмотря на то что Александр вырос в достатке, его воспитателю Леониду удалось привить ему спокойное отношение к роскоши. Она его радовала, но не была жизненно важной, он охотно делился и не был от нее зависим.

Целый месяц провел Александр в Вавилоне, давая возможность армии «отдохнуть» в многочисленных питейных и увеселительных заведениях города. В роскошном шестисоткомнатном дворце, где поселился Александр, нашлось местечко и для Таис, так что не надо было выдумывать сложные способы встречаться. (Ах, как она любила, когда было просто!)

Как-то в ранних зимних сумерках царь повел Таис в сокровищницу. Пока отворяли многочисленные замки, Александр рассматривал свою спутницу. Таис стояла, закутавшись в шерстяной плащ, и поглаживала рукой его меховую опушку. Серые ясные глаза смотрели спокойно, почти скучающе, как бы говоря: «Ну-ну, чем ты собираешься меня удивить…»

Александр шел и зажигал факелы на стенах и колоннах большого помещения, уставленного огромными сундуками. Таис усмехнулась про себя: картина напоминала ей сказку или дешевые приключенческие романы про разбойников, попавших в волшебную пещеру, наполненную златом и драгоценными камнями. Александр обернулся к ней:

— Мы с тобой как пираты, ограбившие купеческий корабль, да?

Таис уже перестала поражаться совпадению их мыслей. Александр рассмеялся: «Это все мое-е-е!» Он раскрыл золотой ларь с женскими украшениями, присмотренный заранее. «Выбери на свой вкус. Я не знаю, что здесь достойно твоей красоты». В свете факелов ее глаза таинственно блестели, а белое нежное лицо, обрамленное черными, зачесанными на прямой пробор волосами, казалось алебастровым.

— Ах, красота… У меня масса недостатков, — наконец проговорила Таис недовольно.

— Каких? — живо переспросил Александр.

Таис напрягла лоб, обежала себя, насколько возможно, взглядом и… вспомнила:

— Бедра узкие, ты сам говорил.

— Не перевирай, я сказал, что рожать легче с широкими бедрами, такими, как у беотийских крестьянок, только и всего, — восстановил истину Александр.

Таис стала искать новые аргументы.

— Рот большой? — неуверенно проговорила она.

— Самый раз, — покачал головой Александр и подозрительно сощурился.

— Попа слишком круглая? — шепотом спросила она.

Александр даже не соизволил ответить, бросив на нее такой взгляд, будто оскорбили лично его. Таис приуныла на миг, но потом ее лицо просияло.

— У меня морщина между бровями… иногда бывает, — поправилась она объективности ради.

— Это моя самая любимая морщина на свете. Если бы ее не бывало, я был бы собой очень недоволен, — ответил Александр.

Таис не поняла его и стала соображать, какое это имеет отношение «к быкам Ификла».

— Я часто бываю хмурой? Или щурюсь от солнца?

— Холодно, холодно, — усмехался Александр.

Таис нахмурилась, пытаясь экспериментальным путем прийти к ответу.

— Плачу много?

— Теплей…

— А! — догадалась она наконец и рассмеялась.

— Что ты хочешь: жемчугов к зубам или рубинов к устам?

Они копались в драгоценностях, обсуждая ту или иную находку, подбирая пары, как будто искали подходящие нитки для вышивания или запасные пуговицы взамен утерянным. Александр приложил колье к ее шее, но оно выскользнуло из рук и упало за шиворот, ко всеобщему оживлению. Таис погрозила ему пальцем и навесила длинную дамскую серьгу с сапфирами на его серьгу, пару от которой носил Гефестион.

— Теперь ты, как я, — сказала Таис, намекая на свои сапфировые серьги, подарок Леонида, которые она не снимала. Украшая друг друга побрякушками, они совсем развеселились.

— Я знаю, что я сделаю, — серьезным тоном сказал обвешанный изумрудами Александр.