слюнями, любой желающий мог бы оттуда взять себе этого чудодейственного средства. Ну и свечи, свечи, свечи везде, запах от клубящегося дыма ладана, смирны, и всё это под византийские канты, пение еврейского кантора и чтение псалмов нараспев. К слову, я на Амазоне заказал и кадильницы, и ладан, и смирну (мирру), и музыку записал нужную. Я купил робота-пылесоса, и сделал для него Адамову голову (череп), украшенную, как мощи в раке, драгоценными камнями. Этот робот с черепом, с дымящейся ладанкой, в окружении горящих свечей, должен был ездить по полу туда-сюда и из скрытого динамика читать литургию. Робот бы объезжал препятствия, ездил бы из угла в угол, как вечный священник, без устали. За этим всем из под потолка бы наблюдали лики Немого Облака свидетелей – души умерших и не нашедших пока покой в Вечности. Я думаю, эта инсталляция бы производила бы убойное впечатление, ибо я задействовал бы все основные чувства человека, все органы восприятия: зрение, обоняние, слух, осязание; хорошо бы ещё леденцы с галлюциногенами на палочках, но это можно было бы сделать только для очень узкого круга настоящих эстетов.

Трудно сказать, к счастью или к несчастью, Тоби Кэмпс не пустил меня в Византийскую капеллу с этим проектом. Позже он ушёл от Менилей и возглавил Художественный музей Хьюстонского университета. Человек строил карьеру, для него это было важней, чем какая-то русско-жидовская приблуда с опасными и завиральными художественными идеями. Ну, удачи ему, пусть показывает колхозное искусство своим студентам, это на совести его и его работодателей. Тогда я понял, что для понимания моего искусства куратору, арт-дилеру или коллекционеру нужен соответствующий масштаб образования и личности.

Как я пришел к такому выводу, что эти все хвалёные и спесивые институции вокруг искусства – это дурильни для лохов? Я решил, образно говоря, укусить пробный камень так, чтоб на нём остались отпечатки моих зубов. Я нашел лучших американских и британских арт-критиков, которых вынудил бы поглазеть на мое искусство. Мой выбор был очень прост и очевиден – я выбрал Джерри Зальца, арт-критика журнала New York Magazine, его жену Роберту Смит, арт-критика The New York Times, и британского арт-критика и режиссера Вальдемара Янущака. Все, к слову, евреи. Джерри Зальц – очень необычный человек, судя по траектории его судьбы. Судя по его картинам, фото которых он как-то опрометчиво опубликовал, он обладал не особо выраженными художественными способностями, и не состоялся как художник. Это хорошо, потому что он понимал алкающих художников, как никто другой. Затем он сел за руль магистрального грузовика и трудился дальнобойщиком. Я знаю эту отрасль, потому что работал в ней. Это значит, что Джерри находился одно время в трезвом уме. Не каждый обладатель докторской степени сможет получить CDL, Commercial Driver License, то есть коммерческие водительские права. Мозг должен быть включен, чтобы водить и парковать огромный седельный тягач с прицепом. У Джерри было достаточно самоиронии и даже самоуничижения. Самое большое его преимущество – это его опыт, потому что образования у него никакого нет, ни профильного, ни вообще какого-нибудь, что не мешает ему считаться чуть ли не первым арт-критиком Америки и даже получить Пулитцера за свои писульки. Возможно, это правда, что за свою жизнь Джерри повидал больше искусства, чем десять иных престарелых кураторов. Вероятно, он прав, когда сомневается, что проданный почти за полмиллиарда Salvator Mundi Леонардо имеет какое-то отношение к Леонардо. Когда я учился в Московском университете, историю искусства нам преподавали люди из Эрмитажа, ГМИИ, и Третьяковской галереи. Они говорили, что мнение эксперта – это гораздо более надежный метод, чем любой химический или другой научный метод. Эксперт настолько глубоко проникает в характер и манеру художника, что может определить, мог или не мог мастер создать тот или иной предмет искусства. Поэтому мнение к мнению Джерри можно прислушаться.

Короче, я ему отписал, он посмотрел на мои работы и откликнулся. Он сказал, что мне нужно создать пятьдесят произведений искусства, посвященных различным эпизодам моей жизни. Он заценил мои работы, счел мои идеи ценными, а мою жизнь достойной отражения в искусстве. И Янущак мне ответил и тоже оценил. Бинго! Вмятины от моих зубов остались на пробном камне. Все остальное стало вопросом времени, финансирования и ожидания возможностей или их создания. Правда, с Джерри мы потом рассорились на нравственной почве и из-за политики. Я старался сделать ему что-то приятное, написал его портрет к его 66-летию, потом заказал 13 маек с его портретом моей кисти, очень дорогих, и отправил ему в Нью-Йорк в редакцию, и его жене отправил в редакцию, а сам в тринадцатой майке записал ему на Ютубе поздравления. Всё было хорошо, но он шибко критиковал Трампа, переходя приличия, оскорблял покойную мать президента, и вообще лез вон из своей либеральной шкуры, чтоб понравиться таким же отбитым на всю голову поборникам защиты всякой швали и погани. Я ему написал: Джерри, если тебе что-то не нравится, может, ты изберёшься куда-нибудь, и будешь делать правильные вещи, а то ведь критиковать и пердеть легче всего на свете, никаких усилий. Он обиделся жутко и забанил меня. Ну и хер с ним.

Глава 29. Создавайте счастливые шансы сами, ибо ваше счастье в ваших руках

Одна из моих подруг была в Греции на отдыхе, сидела в кафе и спросила официанта, почему в разгар рабочего дня так много молодых и здоровых мужиков сидят в кафе, пьют кофе, метаксу, курят и болтают. Официант немного подумал и ответил: они ждут урожай. Неудивительно, что Греция стала банкротом в пассивном ожидании урожая на протяжении многих лет.

Что я вижу у многих людей в России и США – это вялая пассивность, откладывание и промедление, бесконечная прокрастинация любых необходимых действий. Иммигранты не могут позволить себе тянуть кота за хвост, потому что если они не будут энергично шуршать, то в следующем месяце будут спать под мостом. Может, я ожидаю от людей слишком многого, но тут и американцы, и русские очень похожи, как, наверно, и все другие европеоидные народы. Молодые крепкие мужики расслабляются с бутылкой пива перед телевизором. Или они идут в доступную харчевню, чтобы нажраться всякой дряни, а потом идут домой пить пиво и смотреть телевизор. Некоторые из них идут в спортзал, думая укрепить здоровье, но на самом уничтожить остатки здоровья CrossFit’ом или тяганием железа, чтобы нарастить бесполезное мясо в уверенности, что это красиво. После это и они идут домой, чтобы поесть и