– Разве ты не знаешь, что перья приклеены к волосам? Должно быть, горничная утром приклеивает их, а вечером срезает.

Этого Поппи не знала. Она вообще многого не знала о тайнах парикмахерского искусства, поэтому-то и платила Люси весьма щедрое жалованье.

– Проблема в том, что у нас здесь нет ножниц, – озабоченно заметил Флетч. – Пойду попрошу у хозяина. – Поппи не успела ответить, как он уже выглянул в коридор и позвал: – Эй, хозяин!

Через минуту в его руках были ножницы.

– Дорогая, сейчас я срежу волосы с прилипшей смолой и перо, – сказал он. – Постарайся не шевелиться.

– Ты что, шутишь? – отпрянула Поппи. – Не смей резать волосы! Я все смою в ванной.

– Хорошо, поступай, как знаешь. – Флетч остановился и скрестил руки на груди. Высокий, мускулистый, он выглядел так… по-мужски, что Поппи ощутила смутное беспокойство. Ей почему-то захотелось провести рукой по его бугрившимся под рубашкой бицепсам.

– Я все моментально удалю, – повторила она. – По-этому, если не возражаешь, тебе пора оставить меня одну.

– Куда же мне идти? Вниз, в общую залу, глазеть на Короля Нищих?

– Мне абсолютно все равно, куда ты пойдешь, но здесь ты определенно не можешь оставаться, когда я принимаю ванну.

– Почему, дорогая? Или ты забыла, что мы женаты уже четыре года? Я же много раз видел тебя нагой. – С этими словами он снял с головы Поппи нитку и неодобрительно покачал головой. – Тебе не справиться. Разве ты когда-нибудь принимала ванну самостоятельно?

– Нет, как и прочие наши дамы, – сердито парировала герцогиня, которой послышалось осуждение в его голосе. – Ну, хорошо, оставайся, – сдалась она. – Но я буду купаться в рубашке.

– Как знаешь, – пожал плечами Флетч.

Поппи попыталась расстегнуть платье, но крючки не поддавались. И помощь Флетча оказалась очень кстати. Когда он начал расстегивать крючки, она вспомнила напутствие Джеммы и не удержалась от смешка.

– Что, снова думаешь о своем докторе Лаудене? – спросил Флетч.

– Нет, просто на память пришли напутственные слова Джеммы, – ответила Поппи. – Она считает, что во время путешествий мужчины могут быть очень полезны. Как она была права!

Наконец Флетч справился с крючками и стянул тяжелое, с тремя нижними юбками платье вниз. Оно упало на пол, Поппи переступила через него. Теперь оставалась только шнуровка корсета. Пытаясь ее распустить, герцог то и дело вполголоса чертыхался. Время шло, но результатов не было – из Флетча получился неважный помощник.

Неожиданно послышался треск, и корсет упал к ногам Поппи. Она повернулась – в руках у Флетча остались обрывки шнуровки.

– Никак не хотела развязываться, – с глупой ухмылкой объяснил он.

– Ну и что же мне теперь делать без шнуровки? – возмутилась Поппи.

Она подняла глаза – муж уставился на ее грудь. Проследив за взглядом, Поппи со стыдом поняла, что тонкая ткань рубашки просвечивает и можно даже рассмотреть розовые соски.

Она хотела прикрыться руками, но Флетчер уже отвел взгляд с таким видом, словно под ее рубашкой не было для него ничего интересного.

– Ну, теперь залезай в ванну, дорогая, и я попробую смыть с твоих волос эту прилипшую гадость, – сказал он.

Джемма и Бомон приближались к концу партии. Если бы герцогине пришлось заключать пари, она бы могла уверенно поставить на собственную победу, причем довольно легкую. Во время первой партии их матча Бомон играл очень внимательно, тщательно обдумывая каждый ход, словно от него зависела судьба правительства. Вторая же партия проходила совсем иначе.

Бомон делал ходы небрежно, постоянно заводил разговоры о том о сем.

– Мы устраиваем рождественский прием, – сказала Джемма. – Я только что разослала приглашения.

Складывавший шахматные фигуры Бомон на мгновение замер, потом со словами «Отличная идея!» сделал очередной ход.

– Не пригласить ли и мисс Татлок? – спросила Джемма. раздосадованная столь сдержанной реакцией мужа.

Предложение повисло в воздухе. «Господи, зачем только я его дразню?» – подумала она.

– Буду рад, – спокойно проговорил герцог, ответив разом и на ее немой вопрос.

– Но только не ее сестру, – добавила Джемма. – Это совершенно невыносимая особа.

– Согласен, – кивнул герцог. – Она так противно трясется, когда волнуется.

– Разумеется, будут Поппи и Флетч.

– Но только не ее мать, – на этот раз возразил герцог. – Я терпеть не могу леди Селби.

– Да уж, она не сахар, – с чувством согласилась Джемма.

– Она просто исчадие ада.

Джемма рассмеялась, потом сказала:

– Еще я хочу пригласить этого милого юношу, доктора Лаудена из Королевского общества. Его присутствие поможет держать в тонусе Флетча. – И поведала Бомону о сложностях во взаимоотношениях Поппи с мужем.

– О, Джемма Бомон в роли свахи – это что-то новенькое, – резюмировал герцог, с интересом выслушав жену. – Поистине ты не перестаешь меня удивлять.

– Мы не можем позволить Поппи и Флетчу расстаться, ведь они по-настоящему любят друг друга.

– Но если их интимная жизнь так ужасна, как ты говоришь, то…

– Наша была не лучше, – пожала плечами герцогиня. Она слишком поздно поняла, что сама попалась в ловушку.

– Ах, да, наш брак… – задумчиво произнес Бомон. – Мы должны с ним что-то делать…

– Мне пора одеваться! – вскочила Джемма, надеясь уйти от разговора. – Игру закончим завтра.

Герцог тоже встал.

– Может быть, пригласить Вильерса? – предложил он.

– Вильерса? Но он же…

– Он совсем один. С ним, конечно, слуги, но…

У Джеммы сжалось сердце – перед ней неожиданно снова предстал тот Элайджа, которого она полюбила много лет назад.

– Если мы пригласим Вильерса, сплетники будут вне себя от радости, – заметила она. – Никто не поверит, что он действительно на пороге смерти. Пойдут разговоры, что я изменяю тебе с ним под самым твоим носом.

– Когда я думаю, что он умирает, то почти жалею, что это не так.

На миг у Джеммы перехватило дыхание. Потом она сказала:

– Это говорит о том, какое место я занимаю в твоей жизни.

Герцог, который в это время ставил на место стул, поднял на нее непонимающий взгляд:

– Что ты имеешь в виду?

Осознав, как она могла его понять, поспешно добавил:

– Это совсем не то, что ты подумала.