назад. Филипп с изумлением увидел, что ни один нож не пролетел мимо дерева, более того, они вонзились в ствол так, что составили простенький узор.

Со стороны дома послышался шум, и старый управляющий поспешно направился туда, уже предвкушая, какой фурор произведёт среди слуг его рассказ.

На крыльце обнаружился лично казначей его величества, лорд Уильям Стендридж, поспешно вышедший из своих покоев и потому лишь набросивший халат на домашний костюм. Он оглядывался, видимо, пытаясь увидеть сына, который так долго отсутствовал.

– Филипп, мне доложили, что прибыл Огюст, но я его не вижу, – лорд Уильям недовольно нахмурился. – Он уже ушёл в свои комнаты? Тогда вели позвать его.

– Нет, ваше сиятельство, – управляющий поклонился, – лорд Огюст изволят тренироваться…

Повисла пауза, во время которой лорд казначей честно пытался осмыслить то, что только что услышал. Судя по всему, получалось у него не очень хорошо, потому что он переспросил:

– Что он делает? Я не расслышал, Филипп…

– Ваш сын, лорд Уильям, недавно закончил пробежку и тренировку, а теперь занимается метанием ножей, – повторил управляющие и добавил, – узнать его просто невозможно!

Он хотел сказать ещё что-то, но не успел, потому что в поле зрения говорящих показался Огюст. Он легко шагал, коротко подстриженные волосы были влажными от пота, на лице горел румянец. Лорд Уильям поперхнулся заготовленной фразой и неверяще уставился на сына.

– Доброго утра, отец, – улыбнулся Огюст и легко взбежал по ступенькам. – Я запретил Филиппу тебя будить, тем более что мне было чем заняться.

– Боги! Огюст! – лорд Уильям, наверное, впервые в жизни не знал, что сказать. Он с изумлением смотрел на широкоплечего молодого человека, одетого в костюм освэшского наёмника, и изо всех сил пытался осознать, что этот крупный, но абсолютно не толстый молодой мужчина — его сын. – Это ты?!

– Я, отец, – сверкнул белозубой улыбкой Огюст, – неужели я так сильно изменился?

– Изменился — это не то слово! – воскликнул потрясённый до глубины души лорд Уильям. – Я просто не узнаю тебя… Нет, это решительно невозможно!

И казначей обнял сына, чего, наверное, не делал ни разу с того момента, как Огюст вышел из детского возраста.

– Наш-то… Наш-то — ну чисто орёл! – прошептал Третий, обращаясь к Первому и Второму, и сундуки, убедившись, что встреча хозяина с родителем прошла так, как надо, неспешно двинулись в комнаты, откуда почти год назад отправились в Академию.

– А ведь это всё мы, без нас ничего бы не было… – довольно бормотал Второй, шустро перебирая лапками.

– Да уж ясное дело, – солидно соглашался с ним Первый, – ну разве что этот, ну, сами знаете, кто, помог немножко.

– Да что он там помог-то, совсем чуточку, – ревниво отозвался Третий, – а так мы же сами всё.

Согласившись, что преображение Огюста — это исключительно их рук, точнее, лапок, дело, сундуки поднялись на второй этаж и остановились возле дверей в покои своего хозяина.

Тем временем сам виновник переполоха, с трудом вырвавшийся из объятий сначала отца, а потом прибежавшей на шум матери, пытался одновременно ответить на десятки вопросов, сыпавшихся на него со всех сторон.

Да, он очень много времени уделяет спорту…

Нет, ему не сложно, хотя поначалу было тяжеловато…

Да, у него появились друзья, которые сейчас отправились по домам, но потом непременно его навестят…

Нет, ему не нужны новые украшения, он эти-то не знает, куда девать…

Нет, парикмахер тоже не нужен…

Да, завтрак — это прекрасно, но что-нибудь белковое, лучше мясо…

Да, бытовая магия ему теперь даётся не в пример легче, порой он даже не задумывается над своими действиями…

Да, ректор Холверт — совершенно потрясающий человек и некромант уникальной силы...

Нет, он не хочет отдохнуть…

Когда управляющий, пообещавший слугам рассказать всё-всё-всё, объявил о том, что завтрак накрыт в малой столовой, Огюст с огромным облегчением прервал отчёт о своём пребывании в академии и, поддерживая под локоток то улыбающуюся, то плачущую от избытка чувств леди Стендридж, направился в столовую.

После достаточно сытного, но всё же не слишком разнообразного академического рациона, к которому он привык за год, при виде невероятного продуктового изобилия Огюст даже слегка растерялся.

Он положил себе на тарелку немного овощей и большой кусок окорока, в очередной раз вспомнив слова Кармайкла о том, что утро нужно начинать с солидной порции мяса. При мыслях о суровом, но справедливом демоне он вздохнул, так как пока плохо представлял себе, как будет существовать на каникулах без ежедневных занятий с ним, с Хайласом, с Родериком. А Воробей? Огюст настолько привык к неунывающему парнишке, что воспринимал его как неотъемлемую часть своего существования. Неужели год назад он мог стремиться как можно скорее покинуть академию? Глупец! То, что отец отправил его к Теодору Холверту, — это самая большая удача, которая только могла с ним произойти. И какое счастье, что он это понял, точнее, что ему дали возможность это понять.

– Огюст, – вырвал его из размышлений голос отца, – какие у тебя планы на ближайшее время?

– Мне нужно… – Огюст задумался, вдруг сообразив, что не знает, но потом вспомнил, что хотел сделать в первую очередь, – я хотел попросить тебя, отец, чтобы ты поделился со мной одним из специалистов, выход на которого у тебя есть, я точно знаю.

– Тебе нужен ювелир, Огги? – тут же откликнулась леди Стендридж, которая всё ещё никак не могла осознать, что ювелиры её сына интересуют уже гораздо меньше, чем раньше. Точнее — совсем не интересуют.

– Нет, мне нужен оружейник, причём самый лучший, – ответил Огюст, внимательно глядя на удивлённого лорда Уильяма. – Ты можешь организовать для меня такую встречу?

– А что конкретно тебе нужно? – всё же решил уточнить лорд казначей, в сознании которого его сын никак не сочетался с оружием и оружейниками. – Может быть, в оружейной что-нибудь найдётся подходящее?

– Мне нужно два комплекта вот таких клинков, – с этими словами Огюст снял с пояса специальную перевязь с ножами и протянул отцу.

Лорд Уильям вытащил один клинок, посмотрел на него и поднял изумлённо-недоверчивый взгляд на сына.

– Чьи это ножи, Огюст? – спросил он, осторожно вкладывая вынутый клинок в предназначенное для него гнездо.

– Мои, – с лёгкой улыбкой, которая не имела ничего общего с прежними самодовольными ухмылками, ответил юноша.