На облако у небосклона, —

Там светится

Хлебная крошка

И прыгает ваша ворона!

Юнна Мориц

В городе было страшно. Словно прошла война, и все погибли, а дома остались. Дома, магазины, грибочки на детских площадках, зловещий плющ, вываливающийся из окон мертвых квартир. Страшно.

И отовсюду такой затхлый запах, как от мертвого жилья. Не знаю, что так пахнет — то ли мокрая штукатурка, то ли, может, вещи, которые бросили люди. Длинный бульвар, наверное, когда-то был у местных жителей любимым местом для прогулок. Высокие тополя, под ними через каждые пять метров обломки скамеек. Я так и представил, как гуляют по бульвару жители Припяти, как на скамеечках сидят родители, а рядом между деревьев бегает малышня. Сейчас тут было пусто и тихо. Хотя, пройдя немного по дорожке, я понял, что не так уж и тихо. Пространство стало наполняться тихими звуками. Сдавленными восклицаниями, легким шорохом, мелким топотом, как мне показалось, маленьких ног. Я вопросительно глянул на Тимура. Он приложил палец к губам и тихонечко сказал:

— Главное, чтобы сейчас Бруно не залаял.

— А что это? — прошептал я.

— Посмотри вверх, только очень медленно голову поднимай. — Тимур глазами показал, куда надо посмотреть.

Я так и сделал. И мне стало даже нехорошо. Над нами на всех деревьях сидели тысячи, а может, и десятки тысяч ворон. Они молча сидели на ветках, только переминались с лапы на лапу и время от времени зачем-то взмахивали крыльями. Некоторые от какого-то вороньего нетерпения вскаркивали приглушенными голосами. Я вопросительно взглянул на Тимура, но он только одними губами произнес: «Потом». И тут я понял, почему это место казалось таким запущенным. Земля, поломанные скамейки, асфальт — все было покрыто пятнами белого птичьего помета. Они вместе с многолетним запустением придавали бульвару особо неопрятный, необитаемый вид.

Тимур понял, что я увидел, показал пальцами на помет и опять приложил палец к губам. Я догадался, что он имел в виду: лишний звук, неосторожное движение — и мы рискуем оказаться под таким же слоем вороньего помета. Бруно проникся серьезностью момента и трусил рядом молча. Толик с Юркой наблюдали за моим общением с Тимуром и тоже все поняли. Так и дошли мы, чуть ли не на цыпочках, до конца бульвара, где обрывалась аллея пирамидальных тополей. Когда мы вышли на проезжую часть, бывшую проезжую часть, Тимур вздохнул облегченно.

— Вот же мерзость! Один неверный шаг, и потом в жизни не отмоешься. Понаприлетали чернокрылые.

— В смысле понаприлетали? — Я не понял, что Тимур имел в виду.

— Да это же не местные. Бродячие стаи ворон. Какого черта в Зону лезть? Дармовой жрачки ищут. А Зона — не резиновая! Ну, почему к нам не летят лебеди или павлины, а обязательно самая гадость из того, что в небе летает.

— А почему бродячие? — спросил Толик шепотом. — Они же не бродят, а летают?

— Перья им, гадам, повыщипывать — еще как бродить будут! — сердито ответил Тимур.

Бруно очень внимательно слушал Тимура, пытаясь понять, о чем речь. Настроение последней фразы передалось собаке. Пес решил встать на нашу защиту и ринулся обратно на бульвар, разразившись заливистым, громогласным лаем.

Я подумал, что, когда начнется конец света, все будет происходить именно так. В небо с деревьев с криками и хлопаньем крыльев взмыла черная туча. Даже отсюда было видно, что на землю, как дождь, полетел птичий помет. Бруно осознал свою ошибку, заскулил и ринулся назад. Мы шарахнулись от него, потому что он от страха решил прижаться к кому-нибудь. Увидев, что мы не в восторге, собака остановилась и отряхнулась так, что белые брызги полетели во все стороны. В общем, нам все равно досталось.

Тимур тяжело вздохнул, снял рюкзак и стал его развязывать. Я подумал, что он сейчас будет бить ворон из того страшного снайперского ружья. Оказалось, совсем нет. Он достал не плоский мягкий футляр, а зеленую трубу.

— Это зенитная ракета? — немедленно спросил всезнающий Толик.

— Да нет, это простой «Шмель». Мы сейчас цыплят-табака делать будем.

Я не знал, что такое «Шмель», и не понимал, что сейчас будет, но промолчал. Тимур перевел в рабочее положение прижатые к корпусу ручки и прицел, пристроил трубу на плечо и стал ждать. Он ждал, когда вороны перебесятся и опять усядутся на деревья. Дождался и выстрелил. Из трубы вылетела желтая ракета, я успел цвет рассмотреть, и полетела в самую середину аллеи, к самому высокому тополю. Ахнул взрыв, огненный шар вспух в середине бульвара и моментально сжался, увлекая за собой и ворон, и деревья, и даже пару скамеек. Через мгновение на асфальте лежали только тысячи обугленных тушек, а на горизонте маячили последние из удирающих птиц. Больше ворон на бульваре не осталось.

— Вот так, теперь не скоро вернутся.

— А я думал, вы всех животных спасаете, — сказал Юрка, впрочем, без особого сожаления в голосе.

— Всех, да не всех, — весело ответил Тимур, довольный работой. — Если перефразировать классика, «всякая Зона лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться». Пошли, ребята.

Через минуту мы опять были в пути, и только на дороге сиротливо валялся отработанный огнемет.

Тимур остановился у пятиэтажки, которая как сестра-близнец была похожа на другие дома, стоящие вдоль улицы. А я понял, чем это здание отличается от остальных. Во-первых, к левому подъезду шла тропинка. Не старая заросшая, а утоптанная. Видно было, что совсем недавно ею пользовались. А во-вторых, дверь в этот подъезд не валялась на земле и не болталась на сгнивших петлях, как повсюду в городе, а нормально закрывала вход в подъезд.

— Вот тут Редактор и живет, — сказал Тимур. — Пошли.

— А он дома? — спросил осторожный Толик.

— Ну, вот и узнаем. — Тимур толкнул дверь и, достав фонарик, шагнул в темноту подъезда.

По узкой лестнице мы поднялись на последний пятый этаж. Тимур надавил на звонок возле одной из четырех дверей. Раздалась глухая противная трель внутри квартиры, но никто нам не открыл.

— Никого? — безнадежно спросил Толик.

— Никого, — ответил Тимур.

На мгновение повисла тишина, только Бруно, который, пока мы поднимались по лестнице, успел сбегать вверх-вниз два раза, высунув язык, дышал так, что было слышно на весь подъезд.

— И что, уходим? Или, может, подождать его на улице? — спросил я. Мне было неуютно стоять на этой темной обшарпанной лестничной площадке.

— Да зачем? — весело сказал Тимур. — Я же знаю, где ключ.

Он посветил на стенку между двумя центральными дверями и нашел ящик, в котором обычно находятся пробки, чтобы не сгорела проводка. Он открыл этот ящичек и, порывшись там, достал ключ.

— Вот всего и делов-то. Редактор мой товарищ и доверяет мне. — Тимур нащупал замочную скважину и легко открыл дверь.

Не входя в квартиру, он провел рукой слева по стене и щелкнул выключателем. В прихожей загорелся свет.