Они так и сделали, когда Даша пошла досыпать, так что она не мешала. И все же Бетти снова попросила у нее прощения.

— Нет, это здорово! — замахала руками сестра Бори. — Я рада за вас. И надеюсь, что когда-нибудь встречу мужчину, с которым у нас будет что-то похожее.

— Но ты замужем. И твой Витя… хороший.

— Да, он замечательный. Но я его не люблю. И меня это не беспокоило до тех пор, пока я не прочла дневник Либе, а потом и Клауса…

— То были мемуары, написанные на склоне лет. Не нужно верить всему…

— Я понимаю, они романтизировали свои отношения. Описывали яркие моменты, а их было не так уж много. Оба жили полноценной жизнью вдали друг от друга и с другими людьми: Либе с мужем, Клаус с супругой. И они были вполне довольны жизнью, находясь в разлуке годами. Но все равно костерок их любви не гас. Моя бабушка и твой дед до конца дней укрывали его… — Она сложила ладошки горстью и сомкнула их.

— Девочки, вы готовы? — донеслось из-за двери. Это Боря устал их ждать. Если судить по часам, они уже опаздывали на десять минут.

— Почти, — откликнулась Даша. — Еще десять минуточек.

— Ты успеешь собраться?

— Мне наряжаться не для кого, так что да. Вот если бы ты позвала своего бывшего…

— Даша, это как-то… странно. Боре не понравится.

— Согласна. Мы о Дэвиде потом с тобой поговорим. А можно я одолжу у тебя вот эту кофточку?

— Это платье, — рассмеялась Бетти, глянув на вещь, которую выбрала Даша. — Но ты ее можешь надеть с легинсами. Будет красиво.

— Так и сделаю! — Она чмокнула Элизабет в щеку и, взяв платье-кофту, унеслась.

Через десять минут все собрались в гостиной. Боря облачился в черные джинсы и тонкий свитер с абстрактным узором. Побрился и побрызгался каким-то невероятно сексуальным одеколоном. Даша надела свою рубашку — видимо, Беттино платье даже в качестве кофты ей не подошло из-за рукавов. Зато она распустила волосы и подкрасила губы. Все были при полном параде и приготовились к выходу!

— А давайте киршвассер выпьем на ход ноги! — предложила Даша.

— На ход чего? — переспросила Бетти.

— Для бодрости. Чтобы вечер удался!

— Давайте. Боря, наливай, а я пока вызову такси. — Она взяла телефон и открыла приложение.

Они выпили по стопочке, и настойка уже не показалась противной. Наверное, потому, что у всех было приподнятое настроение.

— Машина подъехала, — сообщила Бетти. — Выходим.

Накинув верхнюю одежду, покинули дом.

— Ты выглядишь невероятно, — успел шепнуть ей Боря и погладить по попе.

У крыльца стояла серая «Тойота Королла». Троица направилась к ней, но тут к дому подкатил микроавтобус. Обычный, без опознавательных знаков, а тем более мигалок, но из него вышел майор Иванов.

— Фройлян Олдридж, — обратился он к Бетти. — Я вынужден задержать вас.

— На каких основаниях?

— Вы подозреваетесь в убийстве Фридриха Хайнца и Харрисона Алби.

***

Убийца переживал.

Он не думал, что полиция так хорошо сработает.

С Харрисоном Алби все понятно. Молодой, здоровый мужик, умерший ни с того ни с сего, — это подозрительно, надо проводить тщательное расследование. И вскрытие! Это не поверхностный осмотр тела дряхлого старика — скончался от кровоизлияния, и ладно. Дотянул почти до восьмидесяти — молодец. Но Алби нет и тридцати. Однако смерть на возраст не смотрит, то же кровоизлияние отправляет в могилу и молодых. Но убийца не знал, что травки, которыми он умертвлял своих жертв, разъедают органы. Харри потерял половину желудка, потому что пил кофе, в который они были добавлены. Но Фредди Хайнц скурил их, и пострадали его легкие, но этого никто не заметил при первом вскрытии. Подумаешь, поражены — найди старика со здоровыми. Тем более курильщика…

Но полицейские получили разрешение на эксгумацию тела. Его достали из могилы и провели дополнительные анализы. Оказалось, Фредди и Харри приняли внутрь один и тот же нейротоксин растительного происхождения…

И оба умерли после этого!

Убийца понял, как был самонадеян. Жил себе, не тужил, считал себя самым умным. На волне успеха убрал и второго своего врага. Играючи… И теперь расплачивается. Пока только нервами. До настоящих неприятностей, как он верил, не дойдет, ведь сама вселенная на его стороне.

Он не мог спать. Забывался на пятнадцать-двадцать минут, но вскакивал, когда в мозгу всплывала информация о том, что любимая женщина в полиции и ее задержали по подозрению в убийстве.

Не отдохнув, а больше измучившись, Боря встал с кровати, покинул спальню и спустился в кухню. В доме по-прежнему нечего есть, но имеется чай в пакетиках. Надо попить хотя бы его.

Пока грелась вода, он перелистывал дневники — тетрадь Либе и блокнот Клауса. Зачем? Наверное, не знал, куда деть руки…

Он заварил чаю, да не в кружке, а в бульоннице, кинув в нее сразу два пакета. Отыскал на полке задубевшие печенюшки из овсяной муки. Упаковка на них была разорвана зубами. Боря понадеялся, что не крысиными, и взял пару галет.

Обеспечив себя этим скромным ужином, он вернулся в спальню, включил на планшете фильм, но не смог вникнуть в сюжет. Решил послушать музыку, но не на айпаде. К черту его, ведь в комнате есть патефон!

Боря завел его. Зазвучал голос Марлен Дитрих. Бетти ставила пластинку с ее песнями, когда собиралась на ужин с ним и Дашей. Сразу нахлынули грустные мысли, и Боря снял иглу с винилового блина. Пусть лучше играет дурацкая песенка про патефон.

— Не спится? — услышал он голос Даши. Потревожил ее, видимо.

Повернув голову в сторону двери, Боря увидел сестру, заглядывавшую к нему.

— Я на грани, — признался тот. — Хочется, как Кинг-Конг, выкрасть любимую и забраться с ней на башню самого высокого здания города!

— Все утрясется, Борюся. Не переживай.

— Я не умею бездействовать, понимаешь? Нужно как-то помочь Бетти.

— Даже самураи замирали перед боем. Последуй их примеру. Расслабься, выдохни.

— Пробую. Не получается.

— Я знаю, что тебя успокоит! — Она сунула руку в карман и достала упаковку круглых таблеток. — Это что-то типа нашего «пустырника-форте», но местное. Я в гомеопатической аптеке купила. От двух горошин так хорошо становится. Я сейчас спокойна, как удав.

— Давай. — Он вытянул ладонь, и Даша выдавила на нее пару таблеток.

Боря закинул их в рот.

— Ты опять эту дурацкую песню слушаешь? — спросила сестра.

— Музычки захотелось.

— А я думала — понимания того, что зашифровал Клаус в своем послании.